Блатной

— Погодите, — сказал я. — Все-таки, друзья мои, я не Махно. Прежде всего потому, что у блатных — в отличие от махновцев — нет и не было никаких атаманов. Ну и вообще… Как-то неловко. Меня же никто не уполномачивал.

— Атаманов у вас, может, и нет, — перебил меня Сергей Иванович, — но все же имеется какое-то руководство, некий высший совет… Ведь так?

— Так, — согласился я.

— И вы, как я понимаю, — оттуда?

— Н-ну, допустим… В какой-то мере.

— Не скромничай, мой милый, — похлопал меня по плечу Левицкий, — не прибедняйся. И помни: никаких особых полномочий в данном случае не требуется. Просто наш комитет решил войти в контакт с уголовниками. И собрались мы здесь для того, чтобы с тобой познакомиться, спросить тебя кое о чем. И заодно — разъяснить ситуацию.

— Так разъясните, — сказал я. — Каковы конкретно ваши цели? Сколько вас? На что вы рассчитываете?

— Ну, цель у нас одна, — заговорил негромко Левицкий. И в этот момент внезапно поднялся Витя.

— Стоп, — сказал он (у него оказался низкий, глуховатый, с надсадною хрипотцою голос), — повремени!

— Что такое? — недоуменно поворотился к нему Левицкий.

— Ты вот начал — о наших целях… Начистоту… А надо ли? — Витя повел в мою сторону бровью. — Ты за него ручаешься? Твердо ручаешься?

— Ах, вот в чем дело, — сказал Левицкий и улыбнулся скупо. — Не беспокойся. Тут все чисто. Он уже давно под нашим наблюдением. Просвечен насквозь — как под рентгеном!

«Ай да Костя, ай да безобидный фраер, — подумал я. — Вот они каковы эти ценители поэзии! Я-то, дурак, полагал, что их стихи мои интересуют, а они, оказывается, меня просто-напросто проверяли, просвечивали… Ну, ловкачи!»

— Что ж, коли так, — пробормотал, замявшись, Витя.

— Да садись ты, — досадливо и нетерпеливо дернул его за рукав Борода, — не маячь. И вообще никогда не выскакивай без толку!

Морячок послушно сел, подался в угол. Левицкий проговорил, твердо глядя мне в глаза:

— Да, да, дружище. Не удивляйся. Конечно, мы тебя проверяли — и еще как! Но ведь ты же сам знаком с правилами конспирации — должен понимать… Тем более что речь идет о таком деле.

То, что я услышал затем, повергло меня в немалое удивление. Подпольная повстанческая организация, как оказалось, действовала на пятьсот третьей стройке уже довольно давно и охватывала все почти местные лагпункты. Мало того, связанные с сопротивлением люди имелись в Игарке и даже в далеком Норильске. Где-то там, на Крайнем Севере, находился и центральный штаб. Восстание должно было подняться одновременно во всех концах трассы по сигналу, данному с воли. Для этой цели существовали специальные «вольные» связные, особо законспирированные, набранные из числа ссыльнопоселенцев, которые в здешних краях обитали во множестве. Они держали постоянный контакт с центром заговора и обеспечивали периферию необходимой информацией, а иногда даже и оружием.

— Вот так, — сказал в заключение Левицкий, — такова общая картина. Конечно — вкратце, в основных чертах… Но ведь детали, я надеюсь, тебе и не надобны?

— Разумеется, — ответил я. — Зачем они мне? Одно только непонятно: почему центр расположен так далеко? Это же осложняет…

— Да просто потому, что конечная наша цель — захват Норильской радиостанции, — медленно, веско выговорил Левицкий. — Прорвемся в эфир, свяжемся с Америкой, с Западом…

— Вы думаете, что вас кто-нибудь поддержит? — улыбнулся я. — Эх, братцы… Очевидно, вы незнакомы с историей лагерей.

И тут же я, стараясь быть предельно кратким, рассказал собравшимся о знаменитом Соловецком Бунте; о массовом побеге заключенных с островов и о том, как норвежцы выдали беглецов — вернули их под конвоем обратно. Сообщил я также о восстаниях на Воркуте и в Соликамске. Кое-кто рассчитывал тогда на поддержку местного туземного населения… Однако расчеты бунтовщиков не оправдались. Туземцы предали их. И в результате оба эти восстания были подавлены.

— Так что же вы предлагаете? — спросил после минутного молчания Борода. — По-вашему выходит, что всякая борьба обречена… Что надо сложить оружие… Вы к этому клоните?

— Вовсе нет, — ответил я, — да теперь оружие складывать и нельзя — бесполезно. Вы всё равно уже сунули голову в петлю… Так что надо действовать! Но не тешьтесь иллюзиями. Вот к чему я клоню! Вас никто не поддержит со стороны. Рассчитывать нужно только на себя, на свои силы. И думать в первую очередь следует не об этой дурацкой радиостанции, а просто о том, как бы уйти подальше. Знаете поговорку: «Самое главное — вовремя смыться…»

— Ну, ты, брат, рассуждаешь как профессиональный блатарь, — сказал, покрутив головой, Левицкий.

— А я и есть блатарь! Как же еще я могу рассуждать? И если мне позволено говорить от имени шпаны, то хочу вас сразу же заверить: мы, конечно, поможем. Переколоть охрану, взять зону — это пожалуйста… Но потом пути наши разойдутся.

— Что значит разойдутся? — резко спросил Левицкий. — Когда это — потом?