Блатные и уличные песни

Голуби летят над нашей зоной,
Голубям преграды в мире нет.
Как бы мне хотелось с голубями
На родную землю улететь.

Но забор высокий не пускает,

И колючек несколько рядов.
Часовые с вышек наблюдают,
И собаки рвутся с поводов.

Вечер за решеткой догорает.

Солнце тает, словно уголек.
На тюремных нарах напевает
Молодой уставший паренек.

Он поет, как трудно жить без воли,

Без друзей и ласковых подруг.
В этой песне было столько горя,
Что тюрьма заслушалася вдруг.

Плачут в дальних камерах девчата,

Вспоминая молодость свою,
Как они когда-то и кому-то
Говорили ласково: «Люблю…»

Даже самый строгий надзиратель

У стены задумчиво стоит.
Только он один, паскуда, знает,
Что парнишке ночь осталось жить.

А наутро грянули засовы,

Повели парнишку на расстрел,
И последним было его слово:
«Приведите сына повидать!»

И по темным, узким коридорам

Пробежал мальчишка лет пяти,
Бросился на шею с криком:
«Папа! Ты меня с собою забери!»

Вы летите, голуби, летите,

Вы летите в дальние края,
Вы родимой матушке скажите,
Что нет больше сына и отца…

ГОРЬКИЕ СЛЕЗЫ

Вешние воды бегут с гор ручьями,
Птицы весенние песни поют.
Горькими хочется плакать слезами.
Только к чему? Все равно не поймут…

Разве поймут, что в тяжелой неволе

Самые юные годы прошли.
Вспомнишь о воле, взгрустнешь поневоле,
Сердце забьется, что птица в груди.

Плохо, мой друг, мы свободу любили,

Плохо ценили домашний уют.
Только сейчас мы вполне рассудили,
Что не для всех даже птицы поют.

Вспомнишь о воле: былое веселье,

Девичий стан, голубые глаза…
Только болит голова, как с похмелья,
И на глаза накатится слеза.

Годы пройдут, и ты выйдешь на волю,

Гордо расправишь усталую грудь,
Глянешь на лагерь презренно глазами,
Чуть улыбнешься и тронешься в путь.

Будешь бродить по российским просторам

И потихоньку начнешь забывать
Лагерь, окутан колючим забором,
Где приходилось так долго страдать.

СУДИЛИ ПАРНЯ