Блатные и уличные песни

Нам вчера прислали из Угро дурную весть:
Нам вчера сказали, что Алешка вышел весь.
Как же так, ведь он еще вчера нам говорил:
«Вот сыграю свадьбу, и на недельку загудим».

Но не состоялся этот свадебный гудеж,

Потому что Лешке засадили в спину нож.
Потому что Лешка не в первый раз уже
Зашивает раны свои новые в душе.

Для кого ж он душу, как рубашку, залатал,

Чтобы в пьяной драке его убила сволота!
Если бы не это — мы б к нему на свадьбу шли,
А с ножом в лопатках мусора его нашли.

Что ж, поубивается девчонка, поревет,

Чуть-чуть посомневается, и слезы оботрет,
А потом без стука отворит другому дверь…
Ты прости, Алешка, —
ну все равно ж тебе теперь!

И однажды ночью ей приснится

страшный сон —
Будто к ним в квартиру вновь явился он:
«Замуж за другого ты вышла — не беда,
Но ведь это ж он меня ножом в лопатку, он тогда!»

И, проснувшись ночью, услыхав такую весть,

Побежит на кладбище, отыщет серый крест
И могильный камень окропит своей слезой…
«Ты прости, Алешка, ты забери меня с собой!

Я тогда не знала кто тебя убил,

А теперь вот знаю, и нету больше сил,
И ударом в сердце покончу дни свои».
И в одной могиле будут вместе спать они.

Мы их похороним — чего уж тут рыдать!

И в одной могиле они вместе будут спать.
Им людская радость вовсе не видна.
В памяти осталась только белая весна.

ЭТАП НА СЕВЕР

Этап на Север — срока огромные,
Кого ни спросишь, у всех — Указ.
Взгляни, взгляни в лицо мое суровое,
Взгляни, быть может, в последний раз.

А завтра скажут тебе, моя любимая,

Или напишет товарищ мой…
Не плачь, не плачь, моя подруга милая,
Я не вернусь уже домой.

А завтра я покину Пресню,

Уйду с этапом на Воркуту.
И под конвоем своей работой тяжкою,
Быть может, смерть себе найду.

Друзья накроют мой труп бушлатиком,

На холм высокий меня снесут
И похоронят душу мою жиганскую,
А сами грустно пропоют:

Этап на Север — срока огромные,

Кого ни спросишь, у всех — Указ.
Взгляни, взгляни в лицо мое суровое,
Взгляни, быть может, в последний раз.

ТАЙНА