Блатные из тридевятого царства (СИ)

   Первые минуты мы просто наслаждались тишиной и спокойствием. Волынь вместе с Гришуками и Мишуками осталась позади. Впереди бескрайняя степь. Для непосвященных она уныла и однообразна, а Азаму здесь каждый холмик знаком, сориентируется утром.

   Тишиной и спокойствием мы насытились очень быстро, острое желание вкусить чего-нибудь более сытного и калорийного вылезло на первый план. Пусть дураки или слишком умные завтракают сами, обед делят с другом, а ужин отдают врагу. Нас почему-то никто не озаботился пригласить на обед, да и очереди из желающих отдать ужин не наблюдается. И это после всех злоключений!

   Федька с Антохой распотрошили баул с провизией, прихваченный в Гришуках. Остатки пиршества были не первой свежести, но в пищу годились. Овощи и пяток буханок ржаного хлеба оставили на завтра.

   Для позднего ужина не хватало костра. Искать в темноте дрова занятие не благодарное. У воды колыхались редкие кусты тальника, сырые ветки отчаянно дымили и почти не давали света. Измаявшись вконец, я приказал:

   -- Тащите лодку. Ее и спалим.

   -- И то дело, -- кивнул Федор и вытер набежавшую от дыма слезу. -- На кой она нам теперь.

   Сказано -- сделано. Но только кореша подошли к лодке, от берега отделилась мутная тень и раздался знакомый пакостный голосок:

   -- Вечер добрый ребятушки. Зачем же новую лодку жечь. Мы вам лучше дровишек привезем.

   -- Михей, ты что ли? -- Ошалел я.

   -- Он самый, -- отозвалась тень. -- Мы тут с родственничками случайно мимо проплывали, дай, думаем, глянем, как вы обустроились на ночь глядя.

   От воды шагнуло еще две тени, в которых мы без труда опознали брата и зятя Михея.

   Как-то я слышал, что стихи надо сочинять на пустой желудок, чувства сильней обостряются. Я хоть и не поэт, но прозу здешней жизни просек в миг. Ох, и прохиндеи! Ох, авантюристы! Я еле сдержался, чтоб не рассмеяться. Чудят родственнички и не в первой видать путников дурят. Они ж знают -- лодка нам не нужна, не потащим ее в степь, в деревне натаскались. Как с берега уйдем, так и стащат, чтоб другим путешественникам впарить. И никакого криминала, одна крестьянская смекалка. Дело-то -- ночку переждать. Одного не учли -- мы ее и в правду сжечь можем. Как услышали о костре -- нервы сдали, объявились сразу. Не сдерживая насмешки, я на всякий случай уточнил:

   -- Значит, случайно проплывали?

   -- А то, -- ответил Михей. -- Мы завсегда по ночи на реке катаемся, семейное это у нас. Я так понимаю, лодка вам теперь без надобности. Переправились. Так давайте меняться. Мы -- дрова, вы -- лодку.

   И тут поднялся Евсей, измученный, как роза на подоконнике в зимнюю стужу. Глянул на мужиков, улыбнулся и сказал:

   -- Пахан, разреши по понятиям поступить, по совести.

   -- Валяй, -- кивнул я.

   Фраер заложил руки за спину, качнулся с пятки на носок и, обращаясь к нежданным гостям, произнес:

   -- Дров много не надо, пары охапок хватит. Да только маловато это за новую лодку будет.

   -- А чего ж еще? -- Насупился Михей.

   -- На сырой траве костер разводить хлопотно, вот ели б жидкости еще какой горючей для розжига. Думаю, литров пять медовухи в самый раз будет.

   -- Это можно, -- кивнул бывший владелец лодки.

   -- Так чего стоишь? -- Набросился на него Евсей. -- Мчись!

   -- Пока он туды-сюды плавает, мы водичку вычерпаем из лодки, а то нахлюпали, того и гляди потонет. -- Предложил Михей.

   -- Но-но! -- Рявкнул Евсей. -- Даже не думай, еще ногтями борта нашей ладьи покарябаешь.

   -- Как это -- вашей! -- Опешил мужик. -- Мы ж и дров, и медовуху...

   -- Это твой зять -- и дров, и медовуху. А ты, мил человек, кроме пакости никаких других подарков не делал.

   -- И чего теперь? -- растерялся Михей.

   -- Для начала вези дрова с медовухой, -- зло отрезал Евсей, но, разглядев на лицах мужиков неподдельное волнение, Фраер немного смягчился. -- Не боись, Михуевцы, не обманем, все по понятиям. Коли не понравится чего, заберете дрова с выпивкой да отчалите, каждый при своем останется, мы с лодкой, вы с носом.

   Мужики потерлись лбами, посовещались и поплыли за дровами. Быстро управились, в пол часа уложились. У наших ног выросла небольшая поленица из березовых поленьев, а рядом примостился жбан с медовухой.

   -- Ну? -- Вопросительно-выжидательно промычал Михей.

   -- Тут такое дело, -- доверительно сообщил ему Евсей. -- пока мы давеча по деревне мотылялись, я все носки у сапог посбивал. Ума не приложу, как так случилось. Никакого вида теперь, на люди при белом свете показаться стыдно, а у тебя ж две пары, поделись одной. А?

   Михей затряс бородой:

   -- Что ты, что ты! Те, что остались размером разные, это у меня нога дефектная, тебе они не подойдут.

   -- Ничего, -- успокоил Фраер, -- я ногти на одной ноге подстригу. А коли, не хочешь -- забирай дрова с медовухой, -- тут голос Евсея дрогнул, но у него хватило мужества продолжить: -- Мы найдем из чего костер запалить.

   Опять мужики зашептались. На этот раз совещание длилось вдвое дольше, чем первый раз. В конце концов, потеребив бороду, Михей удрученно произнес:

   -- Может, чего другого попросишь, сапоги-то дома лежат, через всю деревню тащится...

   -- Мы не торопимся, -- ответил Евсей.