Блатные псы

Жизнь – это дорога. Множество дорог. Одна дорога ведет тупо вперед по времени – ровно, по прямой. Есть дорога, по которой карабкаешься вверх – этапы взросления и становления, карьерная лестница, социальный лифт, все такое прочее. Есть дороги, которые ведут в Рим – через Урюпинск, Москву, Париж и другие закоулки. Это дороги в географическом смысле – маршруты движения, пути сообщения, способ для перемещения в пространстве людей и вещей, с ними связанных. Если так рассуждать, то тюрьма – это вовсе не жизненный тупик. Передвижение во времени здесь есть – завтрак, обед, ужин, понедельник, вторник, апрель, май, одиннадцатый год, двенадцатый… Перемещение в пространстве ограниченное, но все-таки существует – прогулки, этап, начиная от перевода из одной камеры в другую и заканчивая «столыпинским» вагоном в зону… Но все-таки тюрьма – это тупик. Особенно, если нет продвижения вверх – от худшей доли к лучшей, от одного статуса к другому. И еще здесь должна быть связь с волей, должна быть дорога, по которой гонят «коней», а точнее, воровскую почту. Именно такой дороги в триста четырнадцатой камере и не было, отчего ощущение жизненного тупика усиливалось.

Окна задраены наглухо, веревку из одной камеры в другую не перебросишь, «дорогу» не натянешь, «коня» по ней не пустишь. Для того администрация и провела в камеру вентиляцию, чтобы не было таких вот информационных «сквозняков». Был еще способ передачи информации – перестукивание через батарею парового отопления. Лукомор знал такую азбуку из двадцати восьми букв, умел туковать, но поймут ли его в соседней камере? Не те сейчас времена, обмельчал народ. Даже через «очко» к людям не докричишься. А был такой способ – сливалась вода в унитазе, и через гулкую пустоту в нем налаживался разговор.

И времена меняются, и нравы. Сейчас в ходу мобильные телефоны. Вынул из-под матраса, набрал номер, и ты – король. А если все так просто, зачем гонять «коней» и туковать?.. Но непросто все. Администрация подложила братве свинью, заглушила сигнал сотовой связи. Завезли аппаратуру, пару лет настраивали, доводили до ума, а в начале одиннадцатого года врубили систему на полную мощь, и мобильники превратились в бесполезную игрушку. В принципе все правильно: в некоторых случаях всего лишь один звонок на волю мог развалить уголовное дело.

Лукомор тоже пытался развалить свое дело, но пока ничего не получается. Менты взяли его в оборот крепко. И кочегар, который сжигал тело Кристины, не отказывается от своих показаний, и Штрих во всем признался – под роспись в протоколе. А признание, как известно, королева доказательств. И эта королева плотно села Лукомору на шею, руками давит на горло, ногами – на грудь. Королева. Царевна‑лягушка. Жаба…

Менты знают свое дело – Демона и Штриха держат в одном изоляторе, а Лукомора в другом. И связи с внешним миром его лишили. Вернее, пытаются лишить… Связь с братвой Дмитрий Андреевич поддерживал через своего адвоката, которого ни по каким законам нельзя лишить посещений.

А Миша Солодкий еще тот живчик, без мыла в любую щель. Молодой, но ранний. Худощавый, узколицый, нос такой острый, хоть консервы открывай. Лукомору известен был такой тип людей – хитрых, юрких, пронырливых. У таких пройдох взгляд обычно скользкий, бегающий, но Миша знает о своих недостатках и работает над собой. Взгляд у него спокойный, прямой, и суеты в нем нет, речь хорошо поставлена, голос ровный, выдержанный, но Лукомор чувствовал нервные вибрации у него в душе.

Миша первый предупредил его об опасности, это ему в плюс. Но он еще должен был вытащить его отсюда – хотя бы под залог, но у него ничего не получается. Дело на контроле у большого московского начальства, приняты все меры к сдерживанию Лукомора. Все возможные меры…

Миша крутится, барахтается, но воз и поныне за решеткой. Отсюда чувство вины и беспокойство.

И сейчас он чувствовал себя не в своей тарелке, хотя и пытался держаться бодрячком.

– У Пекаря был? – спросил Лукомор.

Илья Семенович Пекарев заведовал его финансовыми делами. Как финансист, он мужик не особо талантливый, звезд с неба не хватал, зато Дмитрий Андреевич не сомневался в его преданности. Почти не сомневался…

– Да, конечно! – кивнул Миша. – Привет вам передавал!

– Привет?

– Сказал, что волна пошла на спад. Сами знаете, как на ваш бизнес набросились…

Лукомор кивнул. Набросились, это верно. Как шакалы, со всех сторон набросились. Сам городской глава отмашку дал, и понеслась – проверка за проверкой, штрафы за штрафами. Магазины трогать не стали, все-таки социально значимые объекты, а ночной клуб и рестораны временно закрыли. И автосервисам досталось… Но если волна пошла на спад, значит, не все так плохо, как могло быть. Во всяком случае, хотелось на это надеяться.

Пекарь отстегнул Мише, оплатил его работу. Солодкий не один в этом деле, он во главе процесса, который нуждается в хорошей смазке. Выжимка из вечнозеленых купюр – самое то.