Блаватская

Однажды я ударила по лицу старую служанку и за это меня прилюдно отчитала бабушка. И по делу. Я никогда не думала, каково это, быть старухой. Теперь я знаю. Это мое наказание. Через унижение учишься многому из того, что следовало знать раньше. Как в любви.

Мы много путешествовали. Калмыки в Астрахани научили меня ездить верхом, сидя на лошади, как мужчина. Жажда новых впечатлений не отпускала меня. Моя душа не знала покоя. Любовь я отметала. Если молодой человек пытался ухаживать за мной, мне хотелось пристрелить его, как собаку. Стреляла я метко.

Хотя был один настойчивый молодой человек с очень красным носом, который все лето признавался мне в любви, сидя на куче картофеля. Мы эту кучу изрядно развалили. Но, по большому счету, я – личность с вулканом в голове и глетчером у подножия горы.

Мама умерла молодой, и мы переехали к ее родителям в некое подобие музея с чучелами крокодилов, в огромный, населенный призраками дом с множеством тайных ходов, пустующих комнат и лабиринтом в подвале, куда я убегала и пряталась, пока за мной не приходилось отправлять полицию с факелами и собаками. Я не боялась. Компанию мне составляли невидимки, которые и убеждали меня прятаться в лабиринте коридоров и комнат, и даже с закрытыми глазами бегать в темноте. Почему я доверяла этим голосам в голове – не знаю. Но иногда я любила шкодничать . И что-то во мне обожало мчаться в неведомое, закрыв глаза.

Все начали шептаться, что я совершенно безумная, и не только из-за моих приключений в подвале. Помимо этого я не сомневалась, что у мебели есть глаза, которые открывались в темноте и смотрели на меня. Я всегда относилась к мебели с подозрением. Знала, что все эти шкафы, комоды и столы бродят ночами по дому. Потому-то у них маленькие лапы, как у пантер.

С детства я понимала, что живое – все. Деревья говорят со мной. Скалы говорят со мной. Я поднимаюсь на чердак, и пустые птичьи клетки говорят со мной, и невидимые люди отвечают мне, в том числе мертвая женщина из Норвегии, которая научила меня гипнотизировать голубей. Загипнотизировать можно всех, кто глуп. И меня большие глаза, в которых люди чуть ли не тонут.

Еще я отличалась упрямством. Отец задался целью превратить меня в юную светскую даму. Заставлял пойти на бал. Я идти не хотела. Считала, что в бальном платье буду выглядеть, как король Георг Третий. Но мой отец настаивал. Так я сунула голую ногу в кастрюлю с кипятком, и потом нога цветом не отличалась от вареного лобстера. Я пролежала в постели много недель, с удовольствием читая оккультные книги из библиотеки моего дедушки. А ночами, в сумеречной зоне между бодрствованием и сном, голоса учили меня летать обнаженной в астральном теле. Я много чего повидала и нашла друзей в Румынии и на Тибете.