Блаватская

Блаватская, чтобы спастись от многих незваных гостей, объявила осадное положение. Серьезных дел было невпроворот, некогда было отвлекаться на светское общение. Именно в Париже она собиралась окончательно решить, здесь или в Лондоне будет европейский центр Теософического общества. Олкотт ненадолго задержался в Париже. Ему пришлось срочно выехать в Лондон, где шла борьба за президентское кресло между Синнеттом и миссис Кингсфорд. Собрание Лондонской ложи Теософического общества было назначено на 7 апреля 1884 года. Пока же Блаватская оставалась в Париже вместе с Джаджем, Бабулой и Мохини. Она понимала, что ее появление должно поставить последнюю точку в соперничестве Синнетта и миссис Кингсфорд.

Она находилась в самом зените славы. Незадолго перед ней уехал из Индии Синнетт, уволенный из «Пайонира» за чрезмерную пропаганду теософии. По приезде на родину он учредил Теософическое общество по своему вкусу, а себя по необыкновенной наивности провозгласил доверенным лицом махатм. Он сошелся с богатыми интеллектуалами, и они создали что-то очень заумное и элитарное. Требовалось вмешательство Блаватской, только она одна своим присутствием могла дать худосочным и полоумным западным интеллигентам наркотическую силу, за что ее, собственно, они и ценили.

Однако она не торопилась ехать в Лондон. Ей совсем не хотелось выяснять отношения с английскими теософами, которые потеряли, как она считала, совесть и нагло заявляли, что махатмы существуют сами по себе, а она, удивительная и неподражаемая Елена Петровна Блаватская, имеет к адептам Гималайского братства опосредованное отношение. Самонадеянные англичане должны были убедиться в полной своей мистической беспомощности. Она пыталась образумить их письмами, терпеливо им объясняла, кто такие махатмы и что без ее помощи никто и шагу не ступит по дороге, ведущей к цитадели Гималайского братства. Она предлагала английским теософам массу полезных вещей, от которых было грех отказываться, например, через нее консультироваться с махатмами по разнообразным вопросам мистической духовной практики.

Особенное раздражение у нее вызывала Анна Кингсфорд (урожденная Бонас), президент Лондонского теософического общества. Подхалимствующие соратники называли ее «божественная Анна», упирая на красоту ее золотистых волос, длинных ресниц и карих глаз. В действительности же Анна Кингсфорд была всего лишь смазливой женой приходского священника. Блаватская в письмах Синнетту называет ее «змеей, рогатым аспидом среди роз», «невыносимой парвеню»^[417]. Ее непомерные амбиции проявились в общественной деятельности. Она потратила немало времени и сил для запрещения вивисекции. В возрасте двадцати восьми лет Анна Кингсфорд решила обучаться в Париже медицине. Через шесть лет она стала дипломированным врачом, но врачебная деятельность ее совсем не интересовала, она ушла с головой в движение протеста против вивисекции. Ее муж не смог или не захотел оставлять приход, поэтому Анну в ее заграничных поездках сопровождал дядя Эдвард Мэйтленд, на 22 года ее старше. Но как говорят, возраст любовному делу не помеха, а чужая душа — потемки. Оставшись вдвоем, Анна и Мэйтленд делили свое время между обучением медицине и увлечением мистицизмом. Вообще-то возлюбленный Анны был меланхоликом и большей частью пребывал в соответствующем, то есть меланхолическом, настроении. Ему подражала Анна Кингсфорд. Это настроение у нее к тому же усугублялось видениями картин Страшного суда. Ее посещали Жанна д’Арк, дух Сведенборга, Мария и Анна Болейн. Эдвард Мэйтленд также пытался ей соответствовать. Он заглядывал в души деревьев и вызывал духов земли. Анна Кингсфорд убедила себя, что неспроста появилась на Земле, на нее возложена свыше какая-то божественная миссия.

Почему Анна Кингсфорд, христианский мистик, пристала к Теософическому обществу, понять трудно. Она с нескрываемым пренебрежением относилась к восточным учениям. По мере того как Синнетт утверждал в английском великосветском обществе культ махатм, ее недовольство им все увеличивалось. Сохранившиеся отзывы Анны Кингсфорд о Блаватской и теософском движении полны безотрадной тоски. Особенно ее раздражили две книги Синнетта: «Оккультный мир» и «Эзотерический буддизм». В первой книге были опубликованы полученные через Блаватскую письма Учителя Кут Хуми. Американский медиум Генри Киддл, в руки которому попало это сочинение, к своему удивлению, обнаружил в одном из этих писем пассаж из собственной речи. Естественно, такое наглое воровство он не оставил незамеченным и в бостонском журнале «Бэннер оф Лайт» («Знамя Света») без всяких обиняков сказал все, что думал о Синнетте, махатмах и основоположниках теософии. Махатмы в его интерпретации выглядели какими-то прощелыгами, как, впрочем, и их поклонники.