Блаженная Ксения Петербургская: Жизнь, чудеса, святыни

На нищих до сих пор смотрят одни как на предмет, сам по себе незначительный, другие как на лиц, прикосновенных к вере христианской; третьи же видят в них русский народный элемент.

Господин Снегирев в 1844 году писал: «В сердце России, в древней ее столице, где слилось столько элементов русской народности, к коей, без сомнения, принадлежат и нищие…». Прошло более десятка лет, и тот же Снегирев снова повторяет: «Нищенство вступает в неразрывную связь с религиозною и народною жизнию русского человека».

За безумцев сочли бы нас, если б мы вздумали доказывать Снегиреву с братиею, что нищенство – совсем не элемент русского народа. Читатель видел, откуда выходили нищие, что плодило их, какое начало их поддерживало. Но мало было этому началу сделать из свежей и просторной русской земли мрачное логовище нищих: ему, видите, нужно еще было доказать, что нищенство есть народный элемент, т. е., сделав народу зло, на его же шею сложить всю вину, благо народная шея крепка – всё снесет. Мы, в ответ Снегиреву, постараемся указать только на то, как русский народ понимает нищих. Как и во всей нашей статье, так и теперь, пусть за нас говорят одни памятники.

Известно, что наш добрый народ готов поделиться с нищим последней крохой. Но ни врожденная народу доброта, ничто не удерживает наш народ от вражды к попрошайству, к нищенству. Нищих везде гоняют или кротким образом, как, например, «Бог подаст!» или же: «Ступай, ступай отселева с Богом! Много вас таскается, всех не накормишь!» «Проваливай, – говорит баба нищему, – мне не нужно твоей болтовни и ты ничего не получишь!» То же говорит и мужик: «Что слоняетесьто по чужим дворам? Только, чай, и умеете, а небось не работаете!» Привел парень на светлой неделе к себе в дом срамного нищего, чтоб разговеться с ним. Как только мать этого парня увидела нищего, больно осерчала: «Лучше, – говорит, – со псом разговеться, чем с таким срамным стариком». Пастыри церкви, мы видели, часто жаловались на холодность народа к нищим. Про убогого, например, говорят: «Не тот убогий, кто трошки мае (немного имеет), а тот, кто не зна: годи (довольно), та усе жадае (все жадничает)». Собираются раз вешать старца и говорят: «Этих старцев жалеть нечего: они не Богу молятся, а только норовят в клеть забраться». Нищий, по глупому народному разуму, самый негодный человек. В Литве говорят: «Развращен, распутен, как нищенский бич». Невиданная вещь, чтобы крестьянин дельный, заботливый, домовитый пустился в нищенство или в далекое странничество на богомолье. Что это правда, то можно видеть из следующей народной пословицы: «Стыдно калеке в мир пуститься, а напустится – не погибнет».

В этой грубой и униженной среде, которую мы называем крестьянством, хранятся все силы и все надежды будущего России, что одна из этих великих сил, великих наших надежд заключается в отсутствии в русской природе малейших побуждений к «нищенству», к ханжеству и к другим болезненным положениям, от которых тщетно старается излечиться сама Западная Европа, и что, наконец, наше будущее нисколько не будет похоже на наше прошедшее, которое только и выработало, что нищенство и тому подобное.

О русском народе ходит много диких мнений; на него взведено много напраслины, в которой он неповинен, приписаны ему качества, которых он не имел честь заслужить. Надеемся когда-нибудь поговорить и об этом предмете. Всю же эту речь мы вели к тому, чтоб выставить яснее простую мысль: дайте поскорей просвещение русскому народу, и нищенство сделается преданием. Если общество не воспитало в себе уважение к человеку и не считает нужным сделать что-нибудь с нищими, то позаботьтесь, по крайней мере, о будущем. У нищих толпы детей; среди нищих живет множество девочек: спасите хоть этих несчастных! Или на это нет у вас никаких средств? Отчего не отогнать от церковных дверей дармоедов-нищих и не поставить на место них честного, известного в приходе человека, с тарелкой в руке, который бы просил: «Для нищих детей, Христа ради! Для воспитания будущих поколений великого русского народа, вырастающего в нищенстве, Христа ради!»

П. Чистяков. Нищие дети