Блаженные шуты

История чудовищного и гнуснейшего явления

Сообщаем, что в сентябре седьмого дня в Ренне преступный и осужденный колдун Ги Черный Дрозд предпринял дерзкий и неслыханный побег из заключения в арестантском доме нашего города, войдя в сговор с духами и силами черной магии. В полночь, когда стража неусыпно охраняла преступника, к воротам приблизилась женщина в плаще и с факелом, приказавшая стражникам отойти, если не хотят предать пагубе души свои.

Когда стражники Филипп Легро и Арман Нюийо потребовали от странной посетительницы назвать себя, под влиянием колдовских чар они вмиг лишились сил, и, несмотря на молитвы и доблестное сопротивление, пали, точно одурманенные, на землю.

Поверженные, содрогаясь в праведном страхе, наблюдали они, как женщина посредством дьявольских ухищрений проникла в окружении всяческих бесов и им подобных в арестантскую, и хотя стража не вовсе лишилась чувств, силе непостижимой сатанинской магии воспрепятствовать никак не могла.

Вскоре после та женщина покинула арестантскую в сопровождении фигуры, завернутой в плащ, которою оказался Ги Лемерль, сбросивший затем с себя покровы со смехом и радостными восклицаниями. Тогда ведьма вместе с ним оседлала вилы, что валялись у стога с сеном, и оба взмыли на них ввысь, покрывая несчастных на земле насмешливыми криками; те же видали, как всяческие духи и им подобные в облике птиц, летучих мышей и сов сопровождали нечестивых в том полете. Монсеньор епископ Эврё объявил, что всякий, кто увидит того человека или его пособников, должен немедля сообщить о том, а также о каждом подозрительном в округе, и чтобы ту ведьму привлекли к господнему и церковному судилищу. Каждому, кто сообщит, положена награда в пятьдесят луидоров.

По правде сказать, духов не припоминаю. Как и неистового полета на вилах. Несомненно, стража выдумала все это, чтобы избежать наказания. Что до моего участия, — да, Перетта, та женщина с факелом была я, — и этого объяснить я не в силах. И все же, как и тебе, мне легко и радостно, что он бежал. Возможно, это дань моей былой преданности, или жажда положить конец этому бесконечно долгому сну.

Я всегда подозревала, что алхимия Джордано когда-нибудь мне пригодится. Арестантская с ее толстыми стенами и решетчатыми окнами не вселяла в меня особой уверенности, даже при наличии пороха, но была удачно расположена, и с помощью запала, изготовленного из куска запального шнура, ведущего к начиненному взрывчаткой шарику, я была уверена, что мой план сработает. Сначала я направилась к страже, разговорилась с ними, предложила выпить эля, а попутно обшарила им карманы. Конечно можно было перерезать им горло, — прежняя Жюльетта вполне была на такое способна, — но мне хотелось по возможности этого избежать. Я уже насмотрелась в жизни всяких жестокостей, мне хватило. Как я и ожидала, стражники кинулись со всех ног бежать, едва рванул порох, и, судя по ретивости их бега, я решила, что вернутся они не раньше чем минуты через две.