Блаженный старец Василий (1868-1950)

(Впоследствии Евдокия Семеновна, исцелившись от недуга, работала в Майне, мастером. Ее руками посажена вдоль дороги от Уржумска до Тагая аллея садовых деревьев и кустариников: ранета, смородины и крыжовника. Рахиль, встретив ее однажды, похвалила: «Евдокия, как ты природу нарядила!» — авт.).

Пошли в лес за дровами. Семь таратаек привезли. Вернулись, радостные, а он лежит, плачет: «Как я согрешил — это для меня вы дрова готовили, а сегодня такой день — Великомученика Георгия».

При Неопалимовской церкви работал один человек. Разошелся с женой и взял другую. Потом его посадили, дали десять лет. Вторая его жена пришла к старцу. Он говорит: «Если вернется к своей жене, когда выйдет, то его скоро отпустят». Она поехала к нему на свидание и рассказала, а он говорит: «Я ему в этом отказываю». Она опять к старцу. Старец, услышав ответ, сказал: «Он мне отказал, и я ему отказываю». Так он все десять лет и отсидел.

Если о. Василий улыбался, когда мы уходили, обязательно что-нибудь случалось, если плакал — все было хорошо.

АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВНА КОЗЛОВА /чтица Богоявленского храма села Прислониха/

Повествование о том, как старец Василий помогал болящим своей молитвой

Я, грешная раба Александра, со своей тетей Полей зашла к старцу Василию навестить его. Он был полностью парализован, у него ничего не действовало: ни руки, ни ноги; он даже не мог пищу себе жевать; не мог чисто говорить, но кто за ним ухаживал, те понимали. Я, как молодая, возраста двадцати трех лет, одета была по-светски. На мне были белые валенки — тогда это было модно. Старец сказал: снимай белые валенки и одевай черные, и иди этим путем. Я так и стала придерживаться его напутствия. Впоследствии у меня появился такой недуг: в груди была такая тяжесть, как будто там лежит камень, тяжелый-тяжелый, пудовый. Мы опять пошли к старцу. Я объяснила свою болезнь. Меня посадили рядом с его кроватью, положили мне на голову его руку, и он стал читать какие-то молитвы, а у меня появилось желание кричать, и я громко кричала на всю комнату, Когда шли обратно домой, сели на траву отдохнуть. Тут я вспомнила про свой недуг, но у меня в груди было так легко, что мне показалось — там все пусто.

К отцу Василию люди шли со своими нуждами, болезнями, и он, как мог, помогал, советовал и за всех молился. У тети Поли в молодости тоже была беда: ее развели с мужем и нагнали такую тоску, что она не знала, что ей делать. Она бежала к о. Василию и плакала от тоски, а старец говорит своим: «Давайте ее под руку», — и исцелил Полю от тоски.

Повествование о том, как его мучили и гнали в коммунистические годы, со слов тети Поли

Старца Василия стали притеснять, то в одну больницу гонят, то в другую, то в третью; все его проверяли, чтобы как-нибудь уничтожить. Потом его поместили в больницу села Теньковка (такой большой дом на горе, где после войны сделали детдом) и стали опять исследовать. Члены компартии решили, что старца надо уничтожить, чтобы не было у власти никаких помех от ненужных людей. Однажды собрались врачи и начальники в палате и рассуждали, как им поступить. Вдруг в палату влетел огненный голубь. Они все упали вниз лицом — их ослепило светом. После этого случая, немного погодя, стали принуждать медсестер и врачей, чтобы кто-нибудь его умертвил, но никто не соглашался. Потом приехала врачиха из Куйбышева, которая была согласна это сделать. И когда она подошла к кровати старца, чтобы сделать смертный укол, ей принесли телеграмму: срочно выезжай, умер сын. Она тут и упала: стала кричать, плакать и просить у старца прощения.

Всего не опишешь, что старец Василий потерпел, лежа на одре болезни. 45 лет на двух деревянных обрезках: один — посередине спины, другой — под коленями. Дай ему Бог за такие труды жить в Обители Господа нашего Иисуса Христа, в Горнем Иерусалиме. Аминь.

РАХИЛЬ

Человек к доброте привыкает — и я привыкла к о. Василию. Мама умирала, мы спросили: как нам жить? Мама говорит: как хотите, только помирнее. Потом попросила меня: «Подай икону Божией матери «Неопалимая Купина», благословлю тебя за всех». У одного духовного лица спросила: как мне жить? Он ответил:

— Ну тебя к татарам. Спросили у старца.

— Живите, как мать, — ответил он, — я сам все устрою.

Да что я могу рассказать, я же безумная…

Когда сказала старцу, что мама умерла, он говорит:

— Своей позорной смертью она искупила свои грехи. К маме по-разному относились: нищенка, бродяжка, но мудрая. Некоторые, наверное, порадовались ее смерти. Вот почему смерть мамы старец назвал «позорной».

Нет, не буду больше рассказывать. Все расскажу, а мне что останется? Это все мое, никому больше не нужно…