Блаженство

В полосе от возраста Тома Сойера
До вступленья в брак
Я успел заметить, что все устроено,
Но не понял – как.

Примеряя нишу Аники-воина

И сердясь на чернь,
Я отчасти понял, как все устроено,
Но не знал – зачем.

К тридцати годам на губах оскомина.

Разогнав гарем,
Я догнал, зачем это все устроено,
Но не понял – кем.

До чего обычна моя история!

Самому смешно.
Наконец я знаю, кем все устроено,
Но не знаю – что.

Чуть завижу то, что сочту структурою, —

Отвлечется взгляд
На зеленый берег, на тучу хмурую,
На Нескучный сад.

Оценить как должно науку чинную

И красу систем
Мне мешал зазор меж любой причиною —
И вот этим всем.

Да и что причина? В дошкольном детстве я,

Говоря честней,
Оценил чрезмерность любого следствия
По сравненью с ней.

Наплясавшись вдоволь, как в песне Коэна,

Перейдя черту,
Я не стану думать, как все устроено,
А припомню ту

Панораму, что ни к чему не сводится,

Но блестит, —
И она, как рыцарю Богородица,
Мне простит.

Мост

И все поют стихи Булата

На этом береге высоком…

Ю. Мориц

На одном берегу Окуджаву поют
И любуются вешним закатом,
На другом берегу подзатыльник дают
И охотно ругаются матом.

На одном берегу сочиняют стихи,

По заоблачным высям витают, —
На другом берегу совершают грехи
И совсем ничего не читают.

На другом берегу зашибают деньгу

И бахвалятся друг перед другом,
И поют, и кричат, а на том берегу
Наблюдают с брезгливым испугом.

Я стою, упираясь руками в бока,

В берега упираясь ногами,
Я стою. Берега разделяет река,
Я как мост меж ее берегами.

Я как мост меж двумя берегами врагов

И не знаю труда окаянней.
Я считаю, что нет никаких берегов,
А один островок в океане.

Так стою, невозможное соединя,

И во мне несовместное слито,
Потому что с рожденья пугали меня
Неприязненным словом «элита»,

Потому что я с детства боялся всего,

Потому что мне сил не хватало,
Потому что на том берегу большинство,
А на этом отчаянно мало.

Первый берег всегда от второго вдали,

И, увы – это факт непреложный.
Первый берег корят за отрыв от земли —
Той, заречной, противоположной.

И когда меня вовсе уверили в том

(А теперь понимаю, что лгали) —
Я шагнул через реку убогим мостом
И застыл над ее берегами.

И все дальше и дальше мои берега,

И стоять мне недолго, пожалуй,
И во мне непредвиденно видят врага
Те, что пели со мной Окуджаву.

Одного я и вовсе понять не могу

И со страху в лице изменяюсь:
Что с презреньем глядят на чужом берегу,
Как шатаюсь я, как наклоняюсь,

Как руками машу, и сгибаюсь в дугу,

И держусь на последнем пределе, —
А когда я стоял на своем берегу,
Так почти с уваженьем глядели.

Брат