Блаженство греха

— Кто-нибудь видел, что вы вышли? Кто-нибудь знает, где вы?

Она покачала головой.

— Никто. Ваши последователи, похоже, сторонятся людей — я никогда их не вижу, пока они сами не находят меня.

— У каждого свои обязанности.

— Что ж, значит, вы можете убить меня и избавиться от тела, и никто ничего не узнает, — буднично заметила она.

Люк прислонился к двери, наблюдая за ней.

— С чего бы мне это делать?

— С того, что я помеха.

— Не настолько непреодолимая, как вам хотелось бы, — отозвался он, зная, что разозлит ее. Ему нравилось, когда она заводилась. — Мы здесь ко многому терпимы и допускаем самые неловкие ситуации.

— Полагаю, это как раз обо мне. Неловкая ситуация. — В ее голосе прозвучала какая-то новая нотка. Нотка горечи и обреченности, вряд ли имеющая отношение к ситуации нынешней. — Боюсь, так уж мне определено — оказываться там, где мое присутствие нежелательно, и причинять неприятности.

— А вы здесь, чтобы причинить неприятности?

— Определенно. Удивлены?

— Нет, — ответил он, отталкиваясь от двери, и она испуганно отступила. — И кто сказал, что ваше присутствие здесь нежелательно?

Он намеренно произнес это с некоторой двусмысленностью, рассчитывая слегка ее растревожить, но не более того.

К тому же здесь их могли услышать. Люк вовсе не стремился к полной ясности, по крайней мере в отношениях с другими. Влияние на людей, ореол харизматичного лидера оставались главными инструментами в его арсенале. До сих пор ему удавалось добиваться желаемой реакции от всех, с кем он вступал в контакт, достаточно было лишь отрегулировать силу внушения.

Манипулировать Рэчел оказалось не так-то легко. Да, она против воли увлеклась им, он констатировал это без ложной скромности. Но она также ненавидит его и не доверяет ему, что тоже вполне приемлемо. В данном случае важна сила эмоций, а негативные они или позитивные, большого значения не имеет.

Но главным, определяющим фактором ее слабости и неизбежного поражения был ее страх перед ним. Она боролась с ним, но одержать победу не могла. Страх этот был всецело сексуальный, и Люк на короткий миг даже задался вопросом, что могло так ее напугать.

И тут же отмахнулся от этой мысли. Какая разница, почему она боится секса и его. Значение имеет только сам фактор страха и его использование для достижения поставленной цели.

— Мне пора возвращаться к себе, — сказала Рэчел. Она произнесла это ровным тоном, но Люк знал, каких усилий стоила такая демонстрация спокойствия.

— Зачем? Вам ведь не нужно переодеваться? — Она снова была в джинсах и майке — назло ему. Заставить ее переодеться не составило бы труда — одежда, что была на ней, облегала тело куда теснее, чем принятая в поселке форма. Он видел мягкую выпуклость груди, изгиб бедер. Она думает, что такая одежда — часть защиты от него. Люк мог бы легко доказать обратное.

Да вот только ему нравилось любоваться ее тугой, обтянутой джинсами попкой. Слишком долго он отказывал себе в этом грешном удовольствии и теперь твердо намеревался насладиться им сполна. До того момента, когда прикажет ей раздеться.

— Я… э… — Теперь она заикалась — очко в его пользу. — Я просто подумала, что могла бы… привести себя в порядок…

— Хотите сказать, воспользоваться ванной?

— Нет, — резко бросила Рэчел. — Просто хочу побыть немного в тишине и покое, наедине с собой.

— Тишины и покоя в нашем центре в избытке. А если хотите побыть одна, я отведу вас туда, где никто не потревожит.

— Куда?

— В мои покои.

Она вздрогнула, как будто он пригласил ее прогуляться в Алькатрас.

— Не думаю.

— Боитесь? — мягко поддразнил он.

Она отреагировала совершенно ожидаемо, что также его порадовало.

— Не вас.

— С чего бы вам меня бояться? — возразил он. — И все же вы постоянно нервничаете, когда я рядом. Интересно, почему?

— Дело не в страхе, а в обычной антипатии, — парировала она.

Люк ухмыльнулся. Зря, наверно, но он ничего не мог с собой поделать. Она забавляла его этой своей демонстрацией неприязни, этим подразумевающимся за каждой репликой «да пошел ты», этим презрительно поджатым ртом. Еще никто и никогда так его не развлекал.

Вот и еще одно доказательство, что он давно созрел для перемен. Если уж его так зацепила самая обычная сердитая девчонка, хорошенькая, но не более того, значит, для того есть чертовски веская причина. До сих пор он объяснял свой интерес к ней исключительно скукой.

— А, я и забыл. Но, с другой стороны, вы здесь, чтобы дать мне шанс изменить ваше мнение о нас, не так ли? Вы хотите научиться доверять мне, верно?

Чтобы угадать ее ответ, умение читать мысли не требовалось. «Через мой труп», — говорили ее глаза. Но губы, как она ни кривила их, выдавали беззащитность.

— Я хочу быть непредвзятой.

«Как бы не так», — подумал Люк, но возражать не стал. Без сопротивления какое удовольствие?

— Ну, разумеется. Я распоряжусь, чтобы принесли ужин и никто нас не беспокоил. А начнем с того, что поможем вам избавиться от страхов. Будем учиться открывать душу.

В этот раз она даже не пыталась придумать какую-то причину для отказа.

— Я не хочу открывать душу.