Блаженство внутреннего огня

Лама Цонкапа в совершенстве владел и телепатией. Вот, скажем, как-то раз он проживал в скиту в получасе ходьбы от того места, где позже по его совету построили монастырь Сера. В один прекрасный день лама вдруг исчез, никому ничего не сказав. Вечером того же дня прибыли посланцы китайского императора. Молва о Дже Цонкапе дошла до владыки Поднебесной, и тот решил пригласить его ко двору, да только ламу нигде не смогли отыскать. Никто не знал, что посольство прибудет именно в этот день — ни одна живая душа, а Цонкапа знал и ушёл за перевал.

Это прекрасный пример не только телепатической силы ламы Цонкапы, но и совершенства его отречения от мира. Ему претила сама мысль о сансарных удовольствиях. Поставьте себя на его место, вот вы бы отказались от безбедной жизни при дворе, в славе и почёте? То-то же. Я сам и то порой не в силах отклонить просьбу какого-нибудь спонсора, что уж говорить о приглашении самого императора! А вот великий Цонкапа, несмотря на свою невероятную известность, избегал мирской суеты, предпочитая отсиживаться в тиши горного уединения. Нас же как магнитом тянет в места, полные прелести и соблазна. Так что нашему отречению далеко до совершенства.

У Цонкапы по всему Тибету была не одна тысяча учеников, постоянно делавших ему богатые подношения, а вот денег он так и не накопил, домом не обзавёлся и даже клочка земли не заимел. К его рукам ничего не прилипало, он раздавал всё, что получал, и оставался кристально чистым. Лама Цонкапа был настоятелем монастыря Ганден, который сам же и основал, но жил там на правах гостя: приезжал, получал подношения, тут же раздавал их и снова уезжал с пустыми руками. Рясу подштопает — и назад, в горы!

Такая жизнь — идеальный пример совершенного следования Дхарме.

И не только жизнь. Даже смерть ламы Цонкапы лишний раз подтвердила, что он был махасиддхой. С самого детства у Цонкапы были особые отношения с Буддой Манджушри, от которого он напрямую получал наставления. Как-то, за два-три года до ухода ламы Цонкапы, Манджушри сообщил ему, что пришла его смерть и стоит у порога. И тут откуда ни возьмись появились бесчисленные сонмы будд. Они обратились к ламе Цонкапе с просьбой не умирать и оделили его могучей силой, продлевающей жизнь. И тогда Манджушри подтвердил ламе, что срок его пребывания на земле увеличился, и предсказал новую дату ухода.

Незадолго до смерти у ламы Цонкапы выпал зуб, и все увидели, что он излучает радужный свет. Он отдал этот волшебный зуб одному из своих любимых духовных сынов по имени Кхедруб Дже, что не могло не расстроить остальных учеников, которые тоже мечтали получить зуб учителя или хотя бы кусочек и уже даже начали просить об этом. Но учеников было много, а зубов — не очень, и тогда Цонкапа велел Кхедрубу завернуть зуб в ткань, ткань положить в ларец, а ларец поставить в алтарь на видное место. Там зуб продолжал излучать сияющую радугу, а все вокруг молились и созерцали.

Когда неделю спустя лама Цонкапа открыл ларец и развернул ткань, оказалось, что зуб превратился в крошечную фигурку Тары и россыпь реликвий помельче. Статуэтка досталась Кхедрубу, а разноцветные шарики — остальным ученикам. Лама Цонкапа уже тогда предсказал, что через пять веков эти реликвии попадут в индийский город Бодхгайя, и это пророчество сбылось в наши дни. Несмотря на то что китайские коммунисты уничтожили все останки Цонкапы, некоторые из этих драгоценных реликвий всё же удалось спасти. Их принесли в Бодхгайю тибетцы, бежавшие от красного террора в Индию.

В предсказанный Манджушри день лама Цонкапа умер, самой своей смертью показав совершенство ухода. Сначала он привёл в порядок все дела. Затем велел ученику принести капалу и совершил внутреннее подношение, отхлебнув ровно тридцать три глотка в знак того, что его внутренним йидамом был Гухьясамаджа[8]. Наконец, сидя в полном монашеском облачении, он умер. Махасиддха тем и отличается от обычного человека, что ему не нужно бить себя в грудь, провозглашая: «Смотрите все, я — махасиддха!» Его деяния сами свидетельствуют об этом.