Блаженство внутреннего огня

У ламы были открытое сердце и распахнутый ум; он был открыт для всех традиций тибетского буддизма и для всех религий вообще. Он отличался широтой взглядов и необычайной проницательностью. В его жизненной позиции не было никакой узости, никаких ограничений, ничего закрытого. Он всегда шагал смело и широко. Несмотря на то, что он не имел репутации образованного ламы, его уважали учители всех традиций тибетского буддизма. Его понимание учений Сутры и Тантры не ограничивалось подходом школы гелуг, но включало в себя взгляды ньингма, сакья и кагью. Он прекрасно разбирался не только в тибетской культуре, но серьёзно изучал и западную культуру, включая философию. Ламу нельзя было сбить с толку формулировками, которые, казалось бы, указывают на противоречия между Сутрой и Тантрой, а также между различными направлениями буддизма. Он всегда искал смысл, лежащий за пределами слов, формировал собственное мнение и понимание, а потом старался воплотить это понимание в практику. Это было отличительной чертой ламы Еше.

Истинной сущностью святого ума ламы было огромное сострадание, совсем как у Его Святейшества Далай-ламы. Лама был полон огромного сострадания, любви и заботы о других существах. Чтобы представить великую любовь, доброту и милосердие ламы, достаточно будет сказать, что он относился к своим ученикам как к собственным детям. Он был им больше, чем мать, больше, чем отец. Он не только проповедовал им учение, но и постоянно подбадривал их в практике Дхармы, а также помогал решать насущные проблемы. Как любящий отец, лама выслушивал их жалобы, а потом наряду с учением давал и личный совет. Каждый день он допоздна писал множество писем, казалась совершенно безнадёжной, нарушая законы природы и один за другим опровергая медицинские диагнозы.

Другим необычайным качеством ламы была его способность видеть далеко вперёд; он легко строил грандиозные планы, направленные на пользу Дхарме и на благо живых существ. Многим людям было не под силу охватить размах предстоящих работ, они чувствовали, что такие проекты обречены на провал. Когда же, несмотря ни на что, планы ламы воплощались в жизнь, оказывалось, что они приносят огромную пользу не только тем, кто претворял их в жизнь, но и множеству других людей. Неизменный успех таких титанических усилий демонстрировал достоинства святого ума ламы Еше: его огромное сострадание, железную волю, талант и понимание. Не будь у ламы столь бесстрашной решимости трудиться на благо других, у него не возникло бы и мысли затеять что-нибудь подобное, не говоря уже о конкретном планировании и блестящем воплощении этих планов.

Меня более всего поражало в ламе то, что невероятная занятость — а он не только управлял всеми центрами ФПМТ, но и руководил каждым учеником в отдельности — не мешала его собственной практике и личной реализации. Изо дня в день, из года в год его практика заметно развивалась. Такой невероятный талант — одна из главных причин моей веры в ламу. Навещая любой из своих центров, он непременно встречался с каждым учеником, давал советы и наставления и, кроме того, проявлял заботу о центре в целом. Полностью посвящая себя работе на благо других, успевая переделать тысячу дел, лама не пренебрегал и собственной практикой, продолжая углублять свою личную реализацию.

Порой казалось, что лама родился уже с реализацией трёх главных путей: отречение от мира, бодхичитта и истинное воззрение. Например, в самом начале жизни он проявил ранние знаки отречения. Как-то, будучи ещё совсем ребёнком, он вернулся домой, чтобы навестить свою семью после недолгого пребывания в монастыре Сера. Увидев мучения и трудности семейных отношений и осознав огромную разницу между путём монаха и жизнью мирянина, он уже тогда оценил великие возможности, которые предоставляло ему принятие монашеских обетов и монастырский уклад. Благодаря этому визиту в отчий дом лама развил в себе отречение от мира и совершенно потерял интерес к сансарической жизни.

Казалось, что лама родился с бодхичиттой, но из его рассказов выходило, что он породил бодхичитту, получая комментарий к Гуру-пудже от Его Святейшества Триджанга Ринпоче, ныне ушедшего младшего наставника Его Святейшества Далай-ламы. Лама Еше, а с ним великий йогин Ген Джампа Вангду, Геше Лама Кончог и тысячи других монахов, геше и высших лам получили комментарий к Гуру-пудже. После этого многие геше покинули свои монастыри и удалились в ближайшие горы, чтобы предаться созерцанию и аскезе.

Лама рассказывал, что, когда дело дошло до ламримовской молитвы в Гуру-пудже, он не нашёл для себя ничего нового в разделе о непостоянстве и смерти, а также в главе об отречении от мира. Но, когда речь зашла о зарождении бодхичитты, развитии равностного отношения к окружающим и йоге замены себя на других, лама всем сердцем почувствовал, что это и есть истинное учение Будды, самая сущность Дхармы.