Блажий Омут

Я же ударил ближайшего чёрта несильным заклинанием. Таким же, как и тогда с лобастой, чтобы ослепить ту. Однако для угара даже такая магия оказалась сильной, и стоило сияющим линиям руны коснуться его морды, как грязная шерсть моментально вспыхнула. Противник противно заверещал и дёрнулся вправо. Но к этому моменту я уже стоял рядом.

Взмах мечом, блеск металла, и рогатая голова покатилась по пожухлой листве. Тело угара рухнуло рядом и буквально за несколько секунд превратилось в серую пыль. Так действовала зачарованная сталь на мелкую нежить вроде глупого, малосильного угара. И такова цена нежити — если остались на земле, то после второй смерти не отправятся в Ирий или Пекло. Их души исчезают навсегда. Потому разумные мертвецы так и цепляются за вторую жизнь, ведь большего у них не будет.

Позади послышался треск сучьев и недовольные рычание варгина. На мгновение обернувшись, увидел, как в воздух взлетела тушка угара, весело болтающего ногами и руками. Однако нежить оказалась расторопной. То ли новая жизнь научила, то ли настолько боялся зубов моего приятеля. Но угар смог ухватиться за ветку одного из деревьев и удержаться там.

Кот справится.

С этой мыслью я вновь повернулся к своему второму противнику. Но тот, поняв, что с нами изначально не стоило связываться, бросился наутёк. Но далеко уйти я ему не позволил. Просвистевший в воздухе метательный нож вонзился в лохматую макушку угара, повалив того наземь. Миг, и от него тоже осталась лишь пыль. Подойдя ближе, я забрал оружие, спрятал его обратно и повернулся к Коту.

Всё закончилось быстро. Даже скорее, чем ожидал.

Я проводил взглядом последнего улепётывающего со всех ног угара. Тварь пыталась петлять меж деревьями. Но варгин нагонял его стремительными скачками. Они оба скоро скрылись из виду, нырнув в ещё одну низинку. Оттуда донёсся сдавленный писк. И хруст. А потом сделалось тихо.

Поймал, стало быть.

И тогда я повернулся к Верее, но не обнаружил её там, где оставил.

Выругался себе под нос. Огляделся. Заметил мелькнувшую справа жёлтую юбку, которая уже скрылась за разлапистой елью.

Что она ещё удумала? Меня дождаться не могла?

Я заспешил следом за Вереей. И тогда услышал то, что привлекло чуткий слух лобасты.

Детский плач. Обрывистые всхлипы. Тоненький и жалобный голосок, едва различимый. Если бы не эта стычка с угарами, мы бы так мимо и прошли, наверное.

Лес круто убегал вниз к глинистому овражку, на дне которого журчал говорливый ручей и квакали лягушки. А из неровных склонов торчали корни вековечных древ, что шумели над нашими головами изумрудным морем.

Я застал мою спутницу подле входа в берлогу. Прикрытая корнями нора терпко пахла зверем. А там, в сырой и вонючей мгле, плакал малыш. По звуку совершенно живое дитятко, а не возвращенный чарами дух.

Верея наклонилась и отвела в сторону корни.

— Ждан? Ты там, милый? — её голос показался мне голосом матери, потерявшей единственное дитя.

Нет. То был глас женщины, которая своих детей в этот мир никогда привести не сможет, потому и вынуждена ласково привечать души одиноких сироток, сгинувших по воле злого рока иль чужого умысла.

От этих мыслей мне почему-то сделалось не по себе. Поначалу я подумал, что то лишь проявление человеческой жалости. Но спустя миг распознал истинную причину своего беспокойства.

— Мама? Ма-ма, — жалобно протянул мальчонка во тьме глубокой норы.

И Верея уж почти сиганула внутрь берлоги, позабыв всякую осторожность, но я успел ухватить её за плечо. Рванул на себя. И откинул в сторону.

Как раз в тот момент, когда из своего логова вырывался разбуженный медведь. Злой, как леший. Лохматый. Очень старый. Можно сказать, почтенный старожил этого леса. Вероятно, пустивший к себе детский дух из собственной звериной жалости. Только к нам жалость эта не относилась. Мы оба были чужаками, пахнущими кровью и гибелью.

Ах ты ж, клятая скотина!

Я отскочил назад и чуть в сторону от женщины, дабы обратить внимание зверя на себя. И это получилось. Бурый гигант, шерсть которого местами уже покрылась сединой, повернул недовольную морду ко мне и оскалил здоровенные клыки.

— Падлюка, — прошептал я, сжимая рукоять меча.

Бить животное заклинаниями не хотелось. Если он ослепнет, то разозлится пуще прежнего и начнёт крушить всё вокруг. Тогда может пострадать и Верея, чего мне совсем не хотелось. Но и убивать медведя не было никакого желания. Пришлось искать иные пути для победы.

— Ну же! — выкрикнул я, пятясь к еловым зарослям. Там уже можно было бы что-то придумать. — Идём, косолапый!

Медведь был явно недоволен подобным обращением и, встав на задние лапы, издал оглушительный рёв. Я поморщился и заметил, что Верея от испуга спряталась за кустами, прикрыв уши руками.

Молодец, всё правильно сделала. Лучше перед глазами зверя не мельтешить.

Медведь ударил лапами о землю, отчего я ощутил под ногами лёгкую дрожь. Мишка явно был не простым лесным жителем. Скорее всего, Блажий Омут и на него как-то повлиял. Вон, как вымахал.