Бледная графиня

Все оглянулись, ища Губерта, но его не было. Он исчез так же внезапно, как и появился.

— Где же он? — спросил управляющий. Никто ему не ответил. — Кто-нибудь должен остаться охранять это место, — сказал фон Митнахт. — Шляпка, вуаль, следы — все должно оставаться в том виде, как есть. Если, действительно, совершено преступление, то это очень важно.

— Но мы порядочно натоптали, — заметил кучер. — Следы уже трудно различить.

— Не все затоптали. Вон еще видны отпечатки ног молодой графини.

— Оставайтесь здесь вдвоем, — сказал управляющий, указывая на садовника и работника. — Главное, чтобы все осталось в неприкосновенности. Я сию же минуту поспешу обратно в замок и доложу обо всем графине. А с рассветом можно будет отправить верхового нарочного в город.

— Разве нет никакой возможности спасти ее? — спросила Мария сквозь слезы. — Умоляю вас, господин Митнахт!

Управляющий пожал плечами.

— Мы ничем не можем помочь, фрейлейн, — сказал он серьезно и с участием. — Обрыв крут, почти отвесен и уходит в пучину моря. Если молодая графиня упала туда, что уже более не подлежит сомнению, — по собственной ли неосторожности или по вине кого-то другого, — то нечего и думать отыскать несчастную.

Садовник и работник согласились остаться на ночь и охранять место происшествия. Управляющий приказал положить шляпу и вуаль туда, где их нашли. То же самое сделали с платком. После этого все, кроме караульных, отправились в замок.

Графиня, по всей видимости сильно взволнованная, сидела еще в своей зале, ожидая, когда вернется управляющий. Ей не терпелось узнать, чем увенчались поиски в лесу. Когда фон Митнахт и Мария рассказали о случившемся, она была поражена.

— Я едва могу поверить этому, — сказала графиня. — Кто мог покуситься на жизнь Лили, которая со всеми была так приветлива, так снисходительна и добра? Нет, это невозможно.

Управляющий в подтверждение своих слов приводил доказательства, на которых основывались его догадки.

— Ужасно, — прошептала графиня. — Да, темное дело свершилось во время грозы. Я разделяю твою скорбь, дитя мое, — обратилась она к Марии, которая вновь не могла удержаться от рыданий. — Я глубоко потрясена. Лили всегда была мне любимой дочерью — и вдруг я лишилась ее, да еще таким ужасным образом.

— И нет никакой надежды, что она жива? — горевала Мария.

— Никакой, — подтвердил управляющий. — В том месте дорога идет у самого обрыва.

— Какой ужас! — прошептала графиня.

— Так как люди предполагают здесь убийство, то я оставил двоих сторожей на том месте, где случилось несчастье. Кроме того, необходимо донести о случившемся властям в городе.

— Разве это необходимо, фон Митнахт? Ведь нет никакого доказательства, что произошло преступление, а не несчастный случай.

— Есть, графиня, — вмешалась в разговор Мария. — И следы эти доказывают, что была борьба и что Лили, защищаясь, потеряла сначала шляпу, потом платок.

— Ну, хорошо, сделайте, как вы собирались, господин Митнахт, но лучше было бы, если бы вы сами отправились в город и донесли обо всем в полицию, — сказала графиня. — Это вы можете сделать завтра утром. Я сама с рассветом отправлюсь на место преступления, хотя мне и больно, очень больно будет видеть это роковое место. Что за ужасный вечер! А я ничего не предчувствовала. Конечно, Лили поступила опрометчиво, отправившись на свидание к трем дубам. Но я далека от мысли упрекать ее. Слишком потрясло меня это ужасное происшествие, эта темная история, которая лишила меня моей любимицы, а тебя, милое дитя, — сестры. Иди спать. Спокойной ночи, господин управляющий. Потрудитесь устроить все так, как я сказала. Власти о случившемся известите сами. А меня пусть разбудят пораньше. Я намерена сама все подробно осмотреть.

Старая вдова Бухгардт и ее полуслепая дочь, сидя в темной комнате своего домика, с возрастающим беспокойством ожидали возвращения Губерта. Непогода, бушевавшая на дворе, еще более увеличивала опасения обеих женщин.

— Его до сих пор нет, — сказала мать, вглядываясь через окно в чащу леса, над которым глухо раскатывались удары грома. — Ничего не видно.

— В бурю и грозу всегда так страшно, — посетовала София, сидевшая в углу на старом, скрипучем стуле. — Хочется забиться куда-нибудь подальше, а тут еще беспокойство за Губерта. Не понимаю, что за охота ему в такую погоду торчать в лесу? Он весь промокнет. Да и что ему делать там ночью?

Мать тяжело вздохнула.

— Не сидится ему дома. Видно, что-то взбрело в голову. О, Господи, что-то будет?..

— Вот он идет, мама, — сказала полуслепая София, у которой был очень тонкий слух.

— Это дождь шелестит в листве…

Тщетно мать и сестра ждали возвращения Губерта. Проходили минута за минутой, а его все не было.

Старые шварцвальдские часы пробили десять…

Гроза наконец миновала. Небо очистилось от туч. Показалась луна, осветившая все вокруг своим призрачным светом. Время шло к полуночи.

Беспокойство матери и сестры лесничего достигло предела. И вот старая женщина увидела на поляне Губерта.

— Слава Богу! — воскликнула мать со вздохом облегчения. — Наконец-то он идет.