Бледная графиня

Через несколько минут вся больница была на ногах. Со всех сторон бежали люди, несли ведра, пожарные шланги и другие пожарные принадлежности. Но было видно, что многих несчастных, захваченных огнем врасплох, едва ли удастся спасти, что они погибнут, прежде чем огонь будет потушен.

Четыре палаты уже были отделены от мира стеной огня, за которую нечего было и думать проникнуть. Крики несчастных становились все громче и отчаянней.

Вдруг из пламени вырвались две полуодетые женщины. Им чудом удалось выломать дверь в своей палате и спастись. Ноги их были страшно обожжены. Они не могли стоять.

Но большинство оставалось во власти огня.

— Больные должны быть спасены! — закричал доктор Вильм.

— Помогите! Я задыхаюсь! Я задыхаюсь… Помогите!.. — рвался из пламени раздирающий душу крик.

— Это мнимая графиня! — воскликнула, ломая руки, Мария Биберштейн. Она сама сейчас выглядела как помешанная. — А рядом с ней, через стенку, спит глухая старуха…

Лили и глухую старуху отделял от них шквал огня. Тугая струя из брандспойта, шипя, била в огонь, но все было напрасно: пламя росло, словно вода давала ему новую пищу. Несчастные, казалось, были обречены на неминуемую гибель.

— Вебер! — крикнул доктор одному из надзирателей, которого он знал как смелого и решительного человека. — Хватит ли у вас мужества следовать за мной? Я хочу попытаться спасти этих двоих. Вы берете на себя глухую старуху, а я — графиню.

— Я готов, господин доктор, — отозвался надзиратель.

Облив себя водой из шланга, они бросились в пламя.

Взгляды остальных проводили смельчаков, которые мгновенно исчезли в клубах огня и дыма.

Надзирателю выпала более легкая задача, поскольку глухая помещалась ближе. Уже через несколько минут Вебер вынырнул из пламени с обгоревшими волосами, в тлеющей одежде, но с окончательно обезумевшей от страха глухой старухой на руках.

Взоры всех снова обратились к бушующему пламени. Затаив дыхание, люди ждали, что и доктор, так же как надзиратель, вот-вот возникнет из огня. Но напрасно! Минуты проходили за минутами, а его все не было…

Еще один вскрик Лили послышался наверху, и все стихло. Наступила зловещая тишина, которую нарушал только треск пламени.

XIII. ИССЛЕДОВАНИЕ ТРУПА

В один из апрельских вечеров по дороге, ведущей к замку Варбург и рыбачьей деревне, ехала старая неуклюжая карета. Кучер то и дело подгонял невзрачных лошадей. В карете сидели трое: доктор Гаген, государственный стряпчий Шмидт и ученый-химик Польман.

— Тут, может быть, скрывается какое-нибудь преступление, — говорил Гаген своим спутникам дор¦гой. — Умерший получил место лесничего в замке, но занимал его очень недолго. Во время моего отсутствия он, как мне рассказывали, попал как-то в склеп замка и долгое время был вынужден просидеть в нем, не в состоянии выйти.

— Может, это и объясняет его болезнь, начавшуюся с того времени? — предположил Шмидт.

— Что вы на это скажете, Польман? — поинтересовался Гаген.

— Подобные вещи иногда могут иметь очень дурные последствия.

— Хорошо, допустим, что проведенная в склепе ночь отразилась на его здоровье. Но дальше-то? Выбравшись на волю, он ушел в деревню, где квартировал у одного рыбака. И, по единодушному уверению местных жителей, скоро поправился и был почти здоров. Но вдруг снова заболел, причем при очень странных обстоятельствах. Я могу предположить, что он был отравлен или сам отравился. Во всяком случае выяснить это не мешало бы.

— Несомненно, — согласился стряпчий. — Думаю, исследование трупа все и объяснит.

— Положение больного ухудшалось очень быстро, — продолжал Гаген. — По виду трупа можно было предположить, что он страдал долгой и продолжительной болезнью, истощившей все его силы. Но это предположение едва ли состоятельно, так как болезнь его была очень скоротечна. Те, кто видел труп лесничего, говорят, что тело его высохло, как пергамент…

— Это, однако, странно, — заметил стряпчий.

— Господин Польман сказал мне сегодня, — добавил Гаген, — что подобные признаки характерны для отравления ядами, изготовленными из рвотных орешков, — стрихнином и бруцином — при приеме их малыми дозами.

— Да, именно так, — подтвердил химик. — К тому же я могу добавить, что как стрихнин с бруцином, так и менее опасный игазурин легко обнаружить в трупе.

— Я сам долго изучал яды, — сказал Гаген, — но, желая, чтобы исследование носило беспристрастный характер, принимать в нем участие не стану, предоставляя вам на это полное право.

Карета остановилась. Было около десяти часов вечера. Вокруг лежал глубокий мрак.

— Теперь нам надо немного пройти пешком, — сказал Гаген, первым выходя из кареты. — Я провожу вас, поскольку хорошо знаю дорогу.

Вслед за Гагеном вышел стряпчий, а после него — химик, держа под мышкой небольшой ящик.

— Предупредили вы могильщика? — спросил Шмидт.