Бледная графиня

— Дверь заперта снаружи. Остается только окно, — сказала Лили. — Но дай мне время до завтра, я постараюсь найти какой-нибудь способ. Если же не выйдет, жду тебя следующей ночью. Попытаюсь с твоей помощью выбраться через окно.

— Я не могу быть спокоен, когда ты здесь, хотя мне кажется, что графине вот-вот придет конец.

— Значит, до следующей ночи, Бруно.

— Не теряй мужества, дорогая! — Бруно протянул Лили руку, до которой девушка едва смогла дотянуться.

— Ты мое счастье, мое единственное утешение! — прошептала Лили, посылая любимому воздушный поцелуй.

Он спрыгнул в седло и быстро исчез в ночном мраке.

Лили осторожно закрыла окно, легла в постель, но заснуть не могла до самого утра, так взволновал ее разговор с Бруно. А утром, когда Леон зашел проверить ее, Лили сказала ему, что хочет говорить с графиней и что должна сообщить ей нечто важное. Леон удивился, но все-таки отправился за графиней.

Завидев входящую в башню графиню, Лили снова чуть не лишилась чувств — столь зловещие ощущение будила она в душе девушки. Эта женщина, которую она прежде любила и звала матерью, которую даже защищала от нападок своей молочной сестры, эта женщина приводила ее сейчас в жуткий ужас, который она почти не в состоянии была превозмочь.

От графини тоже не ускользнуло то впечатление, которое произвело на падчерицу ее появление.

— Вы хотели мне что-то сказать? — спросила она, подходя к девушке. — Надеюсь, это будут те самые слова, которые помогут рассеять окружающий вашу особу мрак и узнать наконец, кто же вы на самом деле.

Лили чувствовала, что, скорее всего, и на этот раз все будет напрасно, что графине нужна ее жизнь, а главное — деньги, но она хотела все-таки сделать последнюю безнадежно-глупую попытку…

— Я попрошу доктора на время выйти, — сказала она. Каждое слово давалось ей с трудом. — Мне нужно поговорить с глазу на глаз.

— Вам нечего его бояться, ему можно все слышать, тем более что вряд ли вы мне можете сказать что-то такое, чего доктор не знал бы.

— Тем не менее я прошу, чтобы он ушел.

Графиня сделала Леону знак. Он вышел.

— После случившегося со мной я не могу говорить с вами иначе, — начала Лили дрожащим голосом. — И я уже не собираюсь убеждать вас, что я ваша падчерица. Вы прекрасно знаете, что я — она и есть, только по каким-то соображениям не хотите этому верить.

— Ваши слова лишний раз доказывают, что вы больны, — резко перебила ее графиня.

— Выслушайте, пожалуйста, меня до конца, — попросила Лили. — Я делаю последнюю попытку. Возьмите все, что мне принадлежит, заберите мой миллион, я сама, если надо, передам его вам, но перестаньте преследовать меня.

Графиня не ожидала такое услышать и поначалу была явно озадачена.

— Сжальтесь надо мной, отпустите меня! — говорила Лили умоляюще. — Прекратите эту ужасную борьбу. Я откажусь в вашу пользу от своего наследства. Я готова признать когда и где угодно, что миллион ваш и только ваш. Мне ничего не надо, кроме свободы.

— Ну, и чего вы пытаетесь достичь? — надменно-презрительно сказала графиня. — Как вы можете что-то обещать, когда я знать не знаю, кто вы. Ведь никто из свидетелей вас не признал. Как же вы смеете утверждать, что владеете наследством моей дочери? Эта еще одна безумная выдумка только доказывает, что ваше состояние все ухудшается.

Графиня открыла дверь и пригласила Леона, который, войдя, с насмешливой улыбкой поглядел на Лили.

— Наблюдайте за больной хорошенько, — сказала ему графиня. — Наш только что состоявшийся разговор позволяет сделать вывод, что ее болезнь прогрессирует.

Лили побледнела и чуть не упала в обморок. Она поняла, что теперь ее заключению не будет конца, если Бруно не освободит ее. Очередная ее глупость только ухудшила ее положение. Долгое пребывание в сумасшедшем доме оказывает влияние и на здоровых людей.

— Я отдаю эту девушку полностью на ваше попечение, доктор, — продолжала графиня, обращаясь к Леону. — С ней у вас будет немало хлопот. Что же касается меня, то я больше не желаю, чтобы эта особа донимала меня своими требованиями.

Графиня повернулась и вышла. Следом — Леон, заперший за собой дверь комнаты.

Оставшись одна, Лили упала на колени и стала молить Бога, чтобы он даровал ей удачу, чтобы их с Бруно побег на сей раз удался. В сильном беспокойстве, колеблясь между страхом и надеждой, ожидала она ночи. Оставаться здесь дольше она была не в состоянии. Она боялась Гедеона Самсона, который мог опять домогаться ее со своей любовью, хотя ничего, кроме омерзения, он у нее не вызывал, боялась есть и пить и питалась почти одним хлебом, надеясь, что он, по крайней мере, не отравлен.

Наконец наступил вечер. По распоряжению доктора, огня ей не зажигали. В восемь ей принесли воды, потом к ней никто не заглядывал. А время тянулось необыкновенно медленно. Лили стояла у окна и глядела в парк. Скоро, по ее расчетам, должен был появиться Бруно. Из башни было не видно, заснули ли в замке, или нет. Впрочем, Лили во всем полагалась на Бруно. Был он человеком расчетливым и благоразумным, умел предвидеть опасность.