Бледная графиня

— Да, кто-то стучал, я хорошо слышал, — подтвердил садовник.

— Принесите фонари и обыщите все вокруг, — приказала графиня. — Что творится! Я не могу успокоиться. С сегодняшнего дня надо усилить охрану.

Слуги поспешили исполнить приказание сильно рассерженной госпожи, но ничего подозрительного не обнаружили.

Графиня вошла в парадное. Курт фон Митнахт дожидался ее под лестницей.

— Что за легкомысленный поступок! — стала она выговаривать ему. — Если тебя увидят, мы оба погибли.

— Что за чушь! Я пришел, чтобы получить от тебя мои деньги. Чего ты медлишь? Или снова хочешь обмануть меня?

Графиня смотрела на Митнахта и не могла найти слов от гнева.

— За деньгами, значит, пожаловал? — зловеще прошептала она. — А я-то думала, что ты прибыл заслуженное наказание получить…

— Деньги! Давай мои деньги — и делу конец.

— Ах, деньги… Я, чтобы успокоить его, собрала все, что могла, и отослала, а он теперь сам явился и еще требует. Я, между прочим, миллиона не получила.

— Нет? Тем лучше. Быстрей получай и отдавай мою долю.

— Хорошо, пусть будет так, — неожиданно успокоилась графиня. — Но никто не должен знать, что ты здесь. Над моей головой сгустились тучи. Этот мнимый доктор Гаген поклялся погубить меня. Если тебя увидят здесь, дело примет самый нежелательный оборот.

— Ну, тогда спрячь меня и позаботься побыстрее разобраться с деньгами. Или ты хочешь, спрятав меня, без помех скрыть их?

— О, были бы у меня эти деньги! Я прежде всего заплатила бы тебе, лишь бы отделаться от тебя. Пошли, будешь жить в башне. Но берегись, будь осторожен. Малейшая неосторожность может привести к самым неожиданным последствиям… — И графиня добавила бывшему управляющему еще несколько слов на ухо.

— Хорошо, — согласился он. — Я остаюсь здесь до тех пор, пока не буду полностью удовлетворен.

Графиня сама отвела нежданного и теперь ненавистного для нее гостя в башню и потребовала все время держать дверь на запоре. Деньги она пообещала достать как можно быстрее.

После ее ухода Митнахт заперся и лег в постель. А графиня еще долго не могла заснуть, пытаясь осмыслить положение, в котором сейчас оказалась.

На следующее утро к ней явился Леон, чтобы по обыкновению доложить о состоянии здоровья Лили.

— Леон Брассар, — сказала она, выслушав его, — я давно хотела спросить вас вот о чем. Вы знаете, мне многое известно относительно вашего прошлого, поскольку я знаю старого Брассара, да и мой капеллан, в бытность его в Париже, знал многое такое, чего никто другой не мог бы знать… Говорил ли вам старый Брассар о тайне вашего рождения?

— Нет, графиня, — ответил Леон.

— И вы, конечно, не знаете, что Брассар — ваш названый отец?

— Об этом я уже кое-что узнал, но не вполне верю…

— Что же вы узнали?

— Что… у меня есть другой… настоящий отец.

— Кто вам это сказал?

— Доктор Гаген.

— А кто ваш отец — он говорил?

— Да, графиня… Говорил, что отец мой… он.

Графиня усмехнулась.

— Верите ли вы мне, Леон? — спросила она.

Леон утвердительно склонил голову.

— Справедливость требует того, чтобы вы знали всю правду о себе. И я давно хотела вам ее рассказать. Что до доктора Гагена, то он сказал вам правду…

— Так он действительно мой отец! — поспешно воскликнул Леон. И видно было, что это его отнюдь не радует.

— Он сказал вам правду, но, насколько я вижу, не всю. А всю правду сказать нелегко. А правда в том, что с самого рождения вас бросили, лишив богатства, титула и имени. Вас отдали на руки слуге, вместо того чтобы сделать наследным принцем.

— Принцем? — вскочил Леон.

— Вы этого не знали?

— Нет, графиня.

— А знаете ли вы, кто такой доктор Гаген?

Леон только пожал плечами.

— Баснословно богатый принц Этьен Аналеско. А вы его единственный сын, который должен был бы зваться принцем Леоном и вести соответствующую его богатству беззаботную светскую жизнь. А вместо того… Мне становится жаль вас, когда я думаю, какая печальная судьба выпала вам.

Леон был ошарашен услышанным.

— Мне очень жаль вас, Леон, — повторила графиня. — С вами поступили бесчеловечно, низко. И сделал это тот, кто сейчас называется вашим отцом. Крайний случай подлости… Несколько дней назад я беседовала с принцем Аналеско, то бишь доктором Гагеном. Говорила, между прочим, я и о вас, упрекнула, почему он до сих пор не откроет вам тайну вашего рождения. Но он был в сильном гневе и твердил одно: он мне не сын.

— А я и не был им! — запальчиво воскликнул Леон. — До сих пор я не знал его… Он при встрече со мной попытался заговорить о своей родительской любви, о желании видеть меня своим сыном и так далее, но я рассмеялся ему в лицо. Конечно же, теперь он станет говорить, что я ему больше не сын…

— Я не понимаю, что его раньше удерживало признаться во всем и назвать вас сыном?

— Зато теперь он явился ко мне, но не для того, чтобы признать сыном, а, напротив, чтобы заявить, что уже поздно, что я ему больше не сын. Как будто раньше — был.

— О, даже так? Это невероятно. Но почему?

— Вы это знаете, графиня, и я сам от этого не нахожу себе места…