Бледная графиня

— Благодарю вас, ваша честь, — поклонился тот и свободно вздохнул.

Он вышел на улицу. Он снова был свободен, правда, без гроша в кармане. А между тем очень хотелось есть.

На пальце Губерта красовалось старинное золотое кольцо, доставшееся ему по наследству от отца. Как ни тяжело было с ним расставаться, но что делать — не идти же просить милостыню…

В первой же попавшейся на пути лавке он продал кольцо за несколько долларов и отправился дальше.

Губерт вышел на дорогу, которая, как ему сказали, вела в Чикаго, где, как его уверили, гораздо легче найти работу, и через три дня он уже был в этом огромном и многолюдном городе, поразившем его своим размахом.

Побродив по нему, Губерт зашел в таверну попроще — подкрепиться. Среди посетителей оказался немец, который, разговорившись с Губертом, обещал подыскать земляку отличное место. Обрадованный этим, Бухгардт расплатился и за себя, и за обед своего нового знакомого, не замечая, что один из сидевших неподалеку посетителей не спускает с них глаз, не чувствуя никакой для себя опасности.

Некоторое время спустя немец ушел, но через полчаса возвратился с человеком, похожим на зажиточного фермера, который сразу же объявил, что согласен дать ему место на своей ферме.

Губерт чрезвычайно обрадовался, тем более что предложенные владельцем условия оказались очень выгодными.

— И наконец, — заключил фермер, обговорив остальные условия, — по здешнему обычаю, при поступлении на работу вы должны внести залог. Я не буду особо требовать и назначу залог всего в триста долларов.

Губерт понял, что надежды его рухнули.

— Это условие мне не по силам, — сказал он печально. — У меня нет таких денег. Но если вы возьмете меня без залога, то можете быть уверены, что я не обману вас ни на цент.

— Сколько же у вас есть? — спросил фермер.

— Три доллара.

Фермер, который во время их беседы усердно ел и пил, тут же поднялся и, ни слова не говоря, вышел с недовольным видом из таверны, сопровождаемый немцем, с которым Губерт недавно познакомился. Губерт тоже направился было к выходу, но был грубо остановлен хозяином.

— Прежде расплатитесь.

— Но я уже заплатил за все, что съел, — удивился Губерт.

— А за это? — стал перечислять хозяин съеденное и выпитое фермером. — Все на шесть долларов.

— Пусть платит тот, кто это съел, — возразил Бухгардт. — Какое мне-то дело?

— Ну нет! — воскликнул хозяин. — Вы были вместе, остались последним, стало быть, вам и платить.

— Я не могу заплатить. У меня всего три доллара в кармане.

И тут человек, наблюдавший за Губертом, поднялся и, подойдя к нему, сказал вполголоса:

— Идите за мной.

— Ах, значит, у этого негодяя нет денег, чтобы расплатиться, — злобно закричал хозяин. — Оборванная сволочь!

— Что вам от меня надо? — резко спросил Губерт незнакомца, уже взявшего его под руку.

— Пройдемте, не упрямьтесь. — С другого боку возник еще один незнакомец.

— Да кто вы? — воскликнул Губерт.

— Полицейские агенты.

— Заберите с собой этого негодяя! — в гневе брызгал слюной хозяин таверны. — Пусть пропадают мои доллары!

Губерт понял, что сопротивление бесполезно, и молча вышел из таверны в сопровождении переодетых полицейских.

XXXI. ГДЕ ГАГЕН?

После визита Леона Брассара Бруно пошел к Гагену — справиться о состоянии Вита, на выздоровление которого он еще не терял надежды.

Хотя у доктора и было много неопровержимых доказательств преступлений графини и Митнахта, свидетельства старого графского слуги имели бы, пожалуй, решающее значение, особенно в деле таинственного спасения Лили.

У Гагена Бруно встретила в сильном страхе и волнении старая экономка.

— Как больной? — поинтересовался Бруно. — Живой?

— Он по-прежнему… только вот сегодня ночью открыл глаза, но… — рыдания не дали ей договорить.

— Что случилось?

— Ах… доктор Гаген…

— Что с ним? Да говорите же! Не заболел ли?

— Его до сих пор нет. Он пропал, — отвечала, плача, экономка. — Уехал вчера вечером и до сих пор не вернулся.

— Да успокойтесь же! Возможно, доктору понадобилось куда-нибудь срочно съездить, — постарался успокоить старуху Бруно, хотя при неожиданной этой вести и сам испугался.

— Нет, господин асессор, он так никогда не делал. Если что — предупреждал. Его отсутствие не предвещает ничего хорошего…

Бруно сразу же вспомнил их последний разговор и слова Гагена: «Моя последняя надежда погибла. Мне кажется, что мой конец близок».

Но о самоубийстве не могло быть и речи. Ведь Гаген и сам говорил: «Тот, кто страдал так, как я, будет терпеливо нести свой крест до последнего часа».

Мрачное предчувствие охватило Бруно. «Графиня!» — подумал он невольно. Она ведь знала, что ей можно ожидать от Гагена. Наверное, ей даже были известны ближайшие его намерения. В таком случае было неудивительно, что исчез он именно в тот день, когда открыто решился выступить против графини.

Это могло быть делом ее рук, тем более что она не раз с помощью своих сообщников устраивала покушения на столь опасного для нее принца Аналеско.

Но куда же он мог деться? Ведь даже неизвестно было, куда отправился доктор накануне вечером. Экономке он ничего не сказал. Ни письма, ни записки от него тоже не оказалось.