Бледная графиня

В тот же вечер счастье вдруг изменило Митнахту. Он проиграл, но утешал себя тем, что скоро отыграется. Из его шести тысяч осталось меньше половины, но и эта сумма стремительно таяла, пока в кармане не осталось всего несколько долларов.

Чтобы продолжить игру, он хотел занять денег, но никто не давал ему. Может быть, и другие тоже были предупреждены о его неплатежеспособности?

В довершение всего, испанка отказала ему в квартире.

Когда горничная сообщила ему об этом, Митнахта обуяла ярость. Он бросился в комнаты Бэлы, но дома ее не оказалось, а слуга сказал, что она отправилась к судье. Митнахт прикусил губу. Угроза была ясна. Ему нечего было тут делать.

– Передайте вашей госпоже, чтобы она поостереглась встречаться со мной, – дрожащим от обиды голосом сказал Митнахт, – иначе я поступлю с ней так, как она этого заслуживает. Горе ей, если я встречу ее, – я ее опозорю!

И тут он услышал знакомый, полный сарказма и презрения смех. Бэла была дома. Митнахт вздрогнул. Он рванулся к двери, но она была заперта. А по другую ее сторону вновь раздался убийственный смех.

– Берегись! – вне себя от ярости заорал Митнахт. – Я не позволю тебе безнаказанно глумиться надо мной!

Покинув виллу, Митнахт столкнулся с проблемой, где дожидаться возвращения ирландца, на которого, несмотря на предупреждение Бэлы, у него еще оставалась надежда. Только на него и привезенные деньги рассчитывал Митнахт. И тут Митнахту вспомнилась уединенная гостиница Джона Ралея. Он отправился по знакомой дороге, надеясь, что история с Гагеном уже забыта. Подойдя к гостинице, он услышал по голосам, что в зале посетители, поэтому решил переждать, пока все разойдутся.

Наконец около двух часов ночи последние гости ушли и Джон Ралей собрался запереть двери, как вдруг увидел Митнахта у входа.

– Эй! – сказал тот вполголоса. – Впустите меня.

Джон Ралей удивленно взглянул на входившего.

– Как – вы снова здесь? – спросил он. – Но я ни за что на свете не могу впустить вас, сэр. Хорошенькую кашу заварили вы той ночью! Я чуть было из-за вас в тюрьму не угодил. Вы знаете, что здесь была полиция? Они искали стрелявшего. Нет, я ни за что не впущу вас!..

– Не говорите глупостей, Джон, – перебил его Митнахт и протиснулся в полутемную прихожую. – Теперь запирайте.

– Но, сэр, я же говорю: я не могу принять вас! – протестовал хозяин.

– Не будьте дураком.

– Я знаю, что вы хотите здесь скрыться, но это место не годится для вас. Нет, совсем не годится.

– Вот вам десять долларов, и – ни слова больше. Не бойтесь, меня никто не преследует, – сказал Митнахт, протягивая хозяину деньги, которые тот неуверенно взял. – Меня никто не ищет. Мой враг умер и…

– Умер? Вы сильно ошибаетесь, сэр, – горячо возразил Джон Ралей. – Он не умер, он был ранен, но выздоровел.

– Выздоровел?

– Да. И это так же верно, как то, что я разговариваю с вами, сэр. Он пробыл здесь под надзором полиции, пока совсем не поправился.

– Он – заколдованный, – мрачно прошептал Митнахт.

– Теперь вы понимаете, сэр, почему я так неохотно принимаю вас, несмотря на всю мою любовь к деньгам. Вы сами видите, что это опасно.

– Ничего. Я хочу дождаться здесь возвращения Мак Аллана. А когда он вернется с моими деньгами, я вас не забуду. Теперь же ни слова более! Дайте мне побыстрей комнату наверху, я устал.

Джон Ралей, что-то прикидывая, смотрел на Митнахта. Посетитель все еще имел вид человека небедного. Только мрачное выражение его лица указывало на то, что сейчас он в стесненном положении, и Джон Ралей тотчас же это понял. Но на госте было еще достаточно вещей, которые, по мысли хозяина гостиницы, могла пойти в уплату за проживание. Поэтому он решился.

– Хорошо, сэр, будь по-вашему, – сказал он наконец со вздохом. – Пуская вас, я, конечно, подвергаюсь большому риску, но делаю это, рассчитывая на хорошее вознаграждение.

– Я не забуду вас, – повторил Митнахт. – Мне бы только продержаться у вас до возвращения ирландца…

– Хорошо, если все благополучно обойдется, – боязливо вздохнул Джон. – Ладно, я вам дам комнату, сэр, но вы должны быть очень осторожны и нигде не показываться.

Митнахт занял небольшую комнату, где останавливался Губерт. Джон Ралей зажег свечи, повздыхал и ушел, а Митнахт бросился на постель и заснул.

Через неделю золотые часы с цепочкой перекочевали от Митнахта к хозяину гостиницы, но у бывшего управляющего пока оставалось, чем расплатиться.

И вот однажды вечером, когда нетерпение Митнахта достигло предела, а Джон Ралей очередной раз стал намекать на то, что пора бы и оставить его гостиницу, явился Мак Аллан.

Смерив с ног до головы разоренного, понемногу опускающегося Митнахта, ирландец сразу же заговорил с ним иным, чем прежде, тоном. Сам же он являл собой разительный контраст с обносившимся бывшим управляющим даже внешне.

– Стало быть, вот вы как сейчас живете-поживаете!

– Все из-за Гагена, – оправдывался Митнахт. – Ну что, съездили к графине?

– В замок Варбург? Конечно. Но я бы желал там больше никогда не появляться.

– Что сказала графиня? Посланы ли деньги? – в лихорадочном волнении допытывался Митнахт.