Бледная графиня

– О, мне это нередко удавалось, – без излишней скромности заметил Феттер. – Пойдемте. Молодой девушке вы меня представите как вашего дальнего родственника.

Гаген повиновался и повел доктора Феттера к Лили, которой и представил его как своего друга.

– Какая она хорошенькая, – прошептал доктор, затем шагнул к Лили и взял ее за руку, стараясь незаметно прощупать пульс.

– Я совершенно спокойна и здорова, доктор Феттер, – сказала Лили.

Доктор вздрогнул от неожиданности.

– Разве вы меня знаете? – удивленно спросил он.

– Конечно. Несколько лет назад, когда я была еще совсем маленькой, вы приехали к нам в замок и лечили меня от коклюша.

– Совершенно верно! – воскликнул удивленный Феттер. – У вас прекрасная память. Вероятно, вы и после этого видели меня?

– Да, после этого я еще раз или два видела вас, проезжая по городу.

Доктор Феттер сделал вид, что поверил объяснению девушки, хотя на самом деле это было не так. Замечание о коклюше соответствовало действительности, но Феттер считал, что умалишенные часто бывают наделены как бы двойным зрением и рассказывают о таких вещах, которые, казалось бы, им совершенно неизвестны.

Он поговорил с Лили еще некоторое время, попросил рассказать все, что ей было известно о том роковом вечере во время грозы, а сам внимательно наблюдал за ней.

На следующий день он пришел снова, но ни словом не обмолвился Гагену о результатах своих вчерашних наблюдений, а сообщил, что в два часа дня девушка должна быть в церкви, так как решено предъявить ей найденный в пропасти труп и таким способом попытаться получить от нее еще какие-нибудь показания.

В тот день, казалось, все и должно было решиться, потому что около трупа собрались вместе с доктором Феттером несколько юристов. Им предстояло стать свидетелями той сцены, которая неизбежно должна будет произойти. На встречу приглашена была и графиня Камилла Варбург. Она приехала аккуратно в назначенный час.

Труп был перенесен в часовню, положен на возвышение и накрыт покрывалом.

В глубине этой маленькой часовни помещался алтарь. На нем стояло распятие, освещенное двумя канделябрами. Большая часть помещения оставалась в полумраке.

Устроители этой затеи надеялись, что строгая торжественность святого места должна будет произвести сильное впечатление на нечистую совесть самозванки. Оставалось ожидать, что, неожиданно увидев труп, самозванка признается в обмане.

Решительная минута приближалась. Все зрители уже собрались. Недоставало только актеров.

Наконец на лестнице послышались шаги.

Дверь отворилась, и вошла Лили в сопровождении Гагена.

Гаген тотчас же оценил всю рискованность и важность этой минуты: он увидел стоявшую в стороне графиню, затем доктора Феттера и других свидетелей странной сцены. Живая Лили приведена к мертвой. И графиня Камилла не побоялась быть третьей при этом свидании.

Гаген подвел девушку к возвышению, и тогда один из присутствующих снял покрывало с трупа.

Все ожидали, что Лили, хотя ее и подготовили к предстоящему опознанию, в ужасе отпрянет, начнет каяться, но случилось совсем другое.

Увидев покойницу, Лили громко вскрикнула и, всплеснув руками, бросилась к возвышению, на котором та лежала.

– Это Мария! – душераздирающим голосом вскричала Лили. – Это Мария Рихтер. Боже мой, Мария умерла!

Слова девушки ошеломили Гагена и вместе с тем принесли внезапное озарение. Он украдкой взглянул на графиню. Та сохраняла полное спокойствие при этой ужасной сцене и с холодным высокомерием поглядывала на свою падчерицу.

Все присутствующие с жадным вниманием следили за происходящим.

– Мария! Дорогая моя сестра! – рыдала Лили. – Ты умерла, ты навсегда покинула меня…

Чем объяснялось такое ее поведение? Следствием безумия или истинной скорбью? Были ли ее слова доказательством сумасшествия или же исходили из сердца, которое обливалось кровью при виде бездыханного тела своей лучшей подруги? Неужели доктор Феттер сочтет эту сцену новым доказательством психического заболевания, истинная причина которого скрыта, будто во мраке?

Наконец настала полная тишина.

Пока что было ясно одно: желаемая цель не достигнута. Приведенная к трупу девушка действительно взволнована, глубоко взволнована, но совсем иначе, чем ожидалось. Надеялись, что вид трупа заставит ее сознаться. Она же объявила, что это ее молочная сестра Мария Рихтер.

– Итак, – обратился к Лили один из юристов, – вы по-прежнему утверждаете, что являетесь графиней Варбург, и думаете объяснить запутанное дело тем, что лежащая перед вами покойница не кто иная, как ваша молочная сестра Мария Рихтер?

– Да, это Мария, – отвечала сквозь слезы Лили. – Я узнаю ее…

Графиня величественно повернулась к юристу.

– До сих пор, – сказала она, – я не упоминала об одной примете, по которой можно легко опознать мою дочь и которая должна уничтожить последние сомнения. На правом плече моей дочери имелось родимое пятно величиной с вишню. Я прошу господина доктора поискать этот знак на трупе.

При этих словах Лили отшатнулась и с изумлением уставилась на графиню.

– Что ты говоришь? – вскричала она. – У меня было такое пятно?