Бледно-серая шкура виновного. Месть в коричневой бумаге

— Сидите тихо, Пресс. Кончаем разговор. Ждите, надейтесь. Он было снова заговорил, но я положил трубку. Приблизительно через час прокрутил запись Мейеру. Он прослушал и покачал головой:

— В чем смысл, Тревис? Зачем ты забиваешь этому тупице мозги такой китайской головоломкой?

— Ради варианта с голубиной какашкой, друг мой. Внезапно весь мир стал гораздо коварнее, чем он когда-либо предполагал, и поэтому он придет в более подходящее состояние, застынет по стойке «смирно» и начнет демонстрировать ловкость рук. Сбитые с толку люди меньше склонны к скептицизму. Я собирался использовать Бессекера иначе, но тут мне должна была помогать Пусс, а ее как бы больше не существует, так что я в любом случае частично спас ситуацию.

— Одно меня беспокоит, — продолжал Мейер. — Там ты червяком влезаешь в одно дело, непосредственно с Санто. А тут суешь палец в другой кусок пирога, который тоже связан с Сан-то, но не так прямо. Тут ты Тревис Макги, адрес такой-то. Там, в «Санто энтерпрайзис», ты снова Тревис Макги, адрес такой-то. А вдруг Санто или один из его людей случайно обнаружат тебя и там и тут? Это немедленно насторожит такого человека, как Санто. Он может разузнать о твоей дружбе с Бэнноном и учует мышку.

— Ну и что?

— Может быть, лучше я займусь инвестициями?

— Тогда пропадет все удовольствие. Возможно, тогда ему не удастся связать все воедино. Мне необходима возможность смотреть ему в глаза, хохотать над его шутками, выпивать вместе с ним, а потом ужалить в самое больное место. Может, тогда он поймет, почему все произошло. Если выпадет шанс, я ему объясню. Всю оставшуюся жизнь ему будет становиться дурно при упоминании имени Бэннона.

— А если у него есть люди, которые постараются, чтоб тебе стало дурно во всех прочих отношениях?

— Иногда это им почти удается.

— А вдруг на сей раз удастся?

— Вечно ты беспокоишься. Это хорошо. Если ты перестанешь, забеспокоюсь я. Он вздохнул:

— Ладно. Посмотри на мою впечатляющую экипировку специалиста, эксперта. Мейер — крупный промышленник.

Он раздобыл кадры аэрофотосъемки района Шавана-Ривер и кальки, размеченные согласно нашему плану. Обзавелся данными об исследованиях воды и почвы, обеспеченности рабочей силой. Запасся визитными карточками, дорогими, с гравировкой, которые превращали его в Дж. Людвига Мейера, доктора философии, исполнительного вице-президента компании по организации производства «Баркер, Эпштейн энд Уилкс инкорпорейтед», Управление инженерной службы.

— Давай от души помолимся, — предложил он, — чтобы ни одна визитка никогда не попала обратно в эту очень солидную и хорошую фирму.

— Может быть, это оказало бы терапевтическое воздействие — расшевелило бы их. Дай взглянуть на деловую переписку.

Шапка письма меня потрясла. Она выглядела абсолютно подлинной. Бланк принадлежал гигантской корпорации, ставшей в нынешние времена электронной фантастики притчей во языцех. Я вытаращил глаза, а Мейер, просияв, объяснил:

— Чуточку повезло. Потрясающе, правда? Заметь, из офиса президента корпорации. Фамилия настоящая, честно. Заметь, помечено «конфиденциально». Обрати внимание на весьма впечатляюще отпечатанный текст. Смотри, внизу инициалы секретаря. Подпись не очень хорошая. Я ее скопировал из экземпляра их годового отчета. Сверху письма подготовительные. Главное — примерно четвертое по порядку. Вот оно. Ты ведь именно это имел в виду?

Президент обращался к нему «мой дорогой Людвиг». В первом абзаце подтверждалось получение отчетов и рекомендаций, а дальше говорилось следующее: