Бледные розы

Ручка Госпожи Кристии прижалась к розовому бутону губ, го-лубые глаза округлились в неподдельном ужасе... Но, взглянув на трагически-безнадежную физиономию Вертера, она едва не прыснула со смеху. Их руки все еще соединялись. Он осторожно освободился из плена любимых пальцев и с сумрачным видом пнул ногой обломок радуги.

Над утесом разливался теперь призрачно-серый свет угасающей звезды, вокруг которой продолжала вертеться усталая планета. Единственная туча осталась на челе благородного Вертера. Он никак не мог прийти в себя: терзал пятерней свои каштановые локоны, теребил козырек бутылочно-зеленой шапочки... И продолжал дуться.

- Незабываемое зрелище!-Миледи Шарлотинка предпочла не заметить конфуза.

- Вы талант, Вертер. Какая многозначность в простом символе!-Рукой, затянутой в парчу, Герцог Квинский сделал жест туда, где совсем недавно высилась раду га.-Завидую, мой друг. Примите самое искреннее восхищение.

- Только возникший из вожделения страждущих яичников и пульсаций спермы способен являть столь живую оригинальность.- Епископ Тауэр намекал на происхождение Вертера, зачатого в любви, рожденного из материнского чрева и познавшего детство. Все это было на Краю Времени чрезвычайной редкостью.

- О, мой рок,-вздохнул Вертер.-Вас чуть ли не развлекают разговоры о нем. Вы явились на свет взрослыми, со сложившимися чувствами. Что для вас мучительные переживания младенчества, отрава отроческих комплексов, сознание того, что ты не такой, как все.

- Как?-Миледи Шарлотинка даже подпрыгнула в своем шаровидном платье.-А Джерек Карнелиан?

- Но он хоть избежал врожденного уродства,-тоскливо возразил Вертер.

- Исправление вашего тела было сущим пустяком.-Герцог Квинский припоминал.-Кажется, всего-то убрали три пары рук и заменили двумя нормальными. Но сами роды! Это был поступок. Ваша мать совсем недурно справилась уже с первой попытки.

- Она оказалась и последней,-Миледи Шарлотинка отвернулась, пряча усмешку. Прищелкнув пальцами, вызвала свой экипаж, и его тень накрыла присутствующих. К хозяйке подплывала огромная желтая лошадь-качалка.

- В моей душе навсегда останется жестокий рубец, что бы вы ни говорили.

- Еще бы, Вертер.-Кристия прижалась губами к черному бархату на его плече.

- Этот шрам мучает, все время напоминая о себе.

- Да, да, что и говорить...-Герцогу Квинскому уже успело наскучить в гостях.-Благодарю за приятный вечер. Эй, вы, парочка, пошли!

Он знаком подозвал странников во времени, принадлежавших к его коллекции. Эти два называли себя жителями восемьдесят третьего тысячелетия. Первобытное одеяние гостей-"внешняя кожа"-морщилось от малейшего движения. Бесчисленные складки змеились, как скопище червей. В их эпоху только-только были изобретены в очередной раз машины времени, и никто не имел представления о невозможности возвращения назад. Странники пребывали в наивной гордыне, полагая, будто в их власти прервать отношения в Герцогом, как только придет охота, и были скорее снисходительны к нему. Его эта спесь умиляла. Герцог Квинский наслаждался тем, что его принимают за убогого чудака, и повсюду таскал за собой новинку своей коллекции.

Скитальцы во времени, услышав команду хозяина, хмыкнули, подмигнули друг другу и проследовали в кубический аэромобиль. Золотые зеркала его граней украшали лиловые и белые цветы.

Экипаж взвился. Госпожа Кристия помахала вслед рукой.

Они остались наедине. Вертер опустился на замшелый валун и застыл согбенный, упорно отмалчиваясь в ответ на все попытки подруги приободрить его.

- О, Вертер,-воскликнула она наконец.-Неужели ничто не сулит тебе счастья?

- Счастья...-повторил он безнадежно эхом.-Счастья?-И закрылся рукой, словно защищаясь от призрака.-Для меня нет счастья!

- Но хоть что-то взамен...

- Смерть, Госпожа Кристия. В ней моя отрада.

- Так умри, любимый! Через пару дней я воскрешу тебя и тогда...

- Ты лучше всех, любимая, но и тебе, Владычица, не дано понять устремлений моей души. Я ищу Непримиримого, Неумолимого, Неизбежного! Нашим пращурам все это было ведомо. Они сознавали себя рабами стихий. Не были вольны выбирать свою судьбу. Знали смерть без воскресения и несли тяжкое бремя расплаты за все совершенное, подвластные игре стихий и безоружные перед болезнями и катастрофами. В любое мгновение-на поле сражения и в собственной постели-их мог настичь и покарать бич Слепой Судьбы.

- Так устрой себе небольшое бичевание. Нынче оно кстати. Настроение твое и так хуже некуда.

- В начале я должен этого захотеть! Мы потеряли Случайность и изгнали Непредсказуемость из жизни. С нашими Кольцами Власти и генофондами мы, Владычица Кристия, меняем орбиты планет и обращаем прихоти своей фантазии в живую реальность; можем заставить наше старое солнце воссиять ярче нового или вовсе погасить его. Мы повелеваем всем! Ничто не властно над нами!

- Мы переменчивы и пристрастны, у каждого из нас свой характер, мой угрюмый любовник.

- Даже характер легко изменим.