Бледный гость

– Оставь Тома в покое! – закричал кто-то.

– Он дело говорит!

– Ты получишь за Тома!

Впрочем, помощь пока не требовалась: выпрямившись, Том отшагнул вправо и огляделся, пошатываясь, вокруг, будто не понимал, где находится и как сюда попал. К прискорбию, вмешался Господь Бог. Вероятно, не перенеся унижения, нанесенного словами крестьянина, он выступил вперед и прижал большой палец ко лбу несчастного Тома, дабы отметить его печатью падшего, погрязшего в грехе человека. Со своей стороны Том был крайне несогласен с подобным обращением: он замахнулся на Всевышнего кулаком, и едва братья Пэрэдайз навалились на протестующего фермера, на сцене образовался настоящий кавардак. То и дело раздавались звуки глухих ударов, вскрики и проклятия.

Толпа ждала этого момента, когда с благочестием драмы было наконец покончено, момента, сулившего радости потасовки. Несколько зевак взобрались на ходившую ходуном сцену и ввязались в драку. Все происходило в кромешной темноте, не считая неровного света факелов. Очень скоро в качестве оружия в ход пошел сценический реквизит: охапка веток, изображавших кусты, где было спрятано тело Авеля, и камень из парусины, за которым Господь ожидал своего выхода. Некоторые из тех, кто еще не присоединился к всеобщему действу, определенно подумывали об этом, в то время как остальные пытались оттащить их назад, и вокруг уже развязывались драки поменьше.

Я потянул Джека за рукав.

– Нам пора, – сказал я.

Навидавшись стычек на улицах Лондона – с их пьяными новичками и отставными ветеранами, утратившими сноровку, но знающими толк в беспорядках такого рода, – я понимал, что лучшее место в шумной драке – это быть подальше от нее.

– Давай подождем, посмотрим, что будет, – предложил Джек.

– Нет, Джек.

– Становится интересно!

– Нет, Джек, – повторил я, а потом добавил: – Здесь не может произойти ничего интересного. Это безмозглая деревенщина. Только посмотри на них. Хлеба и зрелищ, вот и все их интересы.

– О чем это ты толкуешь, приятель? – послышался хриплый голос справа.

– Да ничего особенного, – ответил я, отодвигаясь влево и предоставляя Джеку возможность поплатиться за свое любопытство.

Впрочем, всеобщая давка и непроглядный мрак сделали мое отступление весьма затруднительным, и вот я почувствовал, как меня схватили за шиворот.

– Повтори, что ты сказал! – послышалось за моим плечом.

– Сперва отпусти.

– Ну да, чтобы ты удрал. Так что ты там сказал?

Ворот больно сдавил мне горло. Меня обдало нетрезвым дыханием этого джентльмена, и я подумал, что мы оба привлекаем излишнее внимание тех, кто не очень интересовался происходящим на сцене.

– Что именно?

– О нас, деревенских.

– Что за надобность мне повторяться, если ты все слышал?

– Потому что – я – так – сказал!

Каждое слово крестьянин сопровождал грубым рывком за мой ворот взад-вперед.

– Отлично, – отозвался я, стараясь держаться с достоинством, и уже собирался принести ему извинения, как меня посетила одна глупая идея.

И если поначалу я желал убраться подальше от этой суматохи на площади, то теперь чувствовал себя задетым. Почему бы его не проучить, высказав все, что я думаю на самом деле?

Я сказал, что мы с другом окружены индивидуумами определенного сорта, а именно…

– Я покажу тебе, что именно, если ты не начнешь говорить по-английски!

– А именно болванами и сельскими дурнями!

Получив пинок коленом, я растянулся на мощенной камнями земле.

– Я еще не закончил… невоспитанными, невежественными…

Крестьянин принялся пинать меня ногами по ребрам. Несколько свидетелей этой сцены присоединились к нему. Среди них были и женщины, несомненно не меньше мужчин взбешенные клеветой по поводу их деревенских нравов. И я думаю, если бы бившие меня не промахивались, в темноте то и дело попадая друг в друга, все могло бы обернуться гораздо хуже.

Впрочем, меня спасло то обстоятельство, что я актер (Ник Ревилл к вашим услугам!), а актер обязан знать, как принимать удары на сцене и в жизни. Однажды, когда у меня появилась небольшая роль в труппе лорд-адмирала, я наблюдал за репетицией и упал с галерки театра «Роза» прямо к ногам зрителей, занимавших дешевые нижние места. Все, чем я поплатился, была пара синяков и бурные аплодисменты. А когда один актер колотит другого на сцене дубиной или колет его мечом, вовсе не подразумевается, что удары эти безобидны. Так что мне прекрасно известно, что ключевой момент в подобных ситуациях – это быть уступчивым и не предпринимать никаких ответных действий.

– Что – ты – теперь – скажешь? – услышал я сквозь звон в ушах.

Я не сказал ничего, только думал, что сталось с Джеком. Рот мой был полон крови.

Должно быть, этого молчания оказалось достаточно для кучки моих истязателей, поскольку я почувствовал, что они расступились. Кое-кто вообще поспешил покинуть место происшествия, видимо устыдившись того, в чем принял участие, и желая избежать проблем. Это был мой шанс. Я поднялся на ноги и, прихрамывая, поплелся прочь.