Бледный гость

Шутки ради я попробовал представить, что земля вокруг принадлежит мне, но для моего разленившегося разума это оказалось непосильной задачей. И было из-за чего лениться. Здесь нас кормили так щедро, что в сутки на трапезу мы тратили времени в два раза больше, чем привыкли. К тому же до свадьбы и представления оставалось еще несколько дней. Так что я бродил гут, слегка подавленный, с томиком в руке, и размышлял о Гамлете мастера Шекспира, который тоже бродил по пышным покоям замка, с томиком в руке, но куда более подавленный, чем я.

Роль Лизандра я знал безупречно. В Лондоне я бы лихорадочно зубрил свои реплики накануне представления, а потом для представления, которое должно состояться послезавтра, и, конечно, для того, что будет еще на следующей неделе. Но здесь, в провинции, торопиться было некуда. Поэтому, за неимением никакой работы, мысли мои походили на пушинки чертополоха, попавшие в завесу влажного тумана. Ухаживать мне тоже было не за кем, хотя, признаюсь, я начал подумывать о том, а не завести ли здесь пассию, как это сделали некоторые из моих друзей.

Провинция есть провинция.

– Мастер Ревилл!

Я обернулся и увидел девушку, направлявшуюся ко мне по зеленому газону.

Сердце мое заколотилось, и я почувствовал, как у меня внутри все сжалось. Позже я не смог бы поклясться, что не думал о ней в тот самый миг или что ее появление меня не удивило.

– Мастер Ревилл! – позвала девушка еще раз.

Из-за крохотных полей ее шляпки ей приходилось прикрывать глаза рукой, чтобы лучше видеть.

Я улыбнулся, едва она приблизилась. По крайней мере я надеялся, что улыбаюсь. Если честно, я немного разволновался.

При свете дня моя знакомая была еще прекраснее, чем при свечах в доме своего отца. Благодаря тому, что шляпка почти не спасала лицо девушки от солнца, у меня появилась возможность украдкой изучить его. Кожа отличалась той естественной белизной, которой могут похвастаться только юные прелестницы. Глаза – серые и проницательные – были точь-в-точь как у отца, однако выражение их смягчалось веселыми, насмешливыми искорками. Полные, яркие губы, аккуратный вздернутый носик, характеризующий ее как особу решительного нрава. По крайней мере, я сделал такой вывод. То, что находилось ниже ее прекрасной шеи, я запретил себе разглядывать, удовольствовавшись одним общим впечатлением от фигуры девушки. Откровенно пялиться на эту часть тела было бы крайне грубо. Опуская взгляд ниже, я рисковал унизить и собственное достоинство в ее глазах. А мне этого очень не хотелось.

Разумеется, я уже был влюблен в нее по уши, и все еще не вымолвил ни слова!

– Госпожа… Филдинг, – запинаясь, выдавил я.

– Как ваши ссадины?

Девушка протянула было руку к моему лицу, как несколько дней назад, когда лечила меня, но, к моему сожалению, опустила ее, так и не коснувшись, решив видимо, что подобный жест не совсем приличен при дневном освещении.

– Гораздо лучше, – ответил я. – Сказать по совести, я совсем позабыл о них, все благодаря вашим стараниям.

– Отец рассказал мне, откуда они у вас.

– О, да сущие пустяки, – махнул я рукой, сконфуженный напоминанием о моем неблагоразумном поведении на рыночной площади и удивленный, что Адам Филдинг разузнал об этой истории. Кажется, у него в гостях я старался держать на этот счет язык за зубами. Однако, по его собственным словам, он был человеком, в чьи обязанности входит знать все.

– Что же вы думаете о провинции?

– Я сам из провинции.

И это, я уверен, Кэйт уже узнала от своего отца. Впрочем, мысль о том, что Филдинг и его дочь обсуждали меня, была довольно лестной.

– Во всяком случае, – продолжал я беспечным тоном, – в Лондоне некоторые вещи обстоят гораздо хуже. Мальчишки-подмастерья, как волчьи стаи, снуют туда-сюда, только и рыщут, кого бы обвести вокруг пальца или осмеять.

Слова мои возымели действие, ибо глаза Кэйт удивленно расширились, и я, воодушевленный успехом, решительно продолжил:

– Там полно бывших солдат и моряков, теперь изгоев, отчаявшихся найти себе применение, поскольку все их способности заключатся лишь в умении сражаться и затевать драки. Там есть кварталы, в которые страшно забредать даже днем, не то что ночью.

Глаза девушки распахнулись еще шире. Слишком поздно я заметил, что в них таилось вовсе не удивление, а легкая насмешка.

– Какие странные вещи вы рассказываете, мастер Ревилл! Похоже, от моего внимания многое укрылось, когда я была в Лондоне несколько недель назад!

– Возможно, вы проходили мимо… хм… соответствующих мест, – предположил я, запнувшись.

– Мимо злачных притонов, вы хотели сказать. Впрочем, моя тетушка живет недалеко от въезда в город.

– Мир по ту сторону реки… Что ж, мне не посчастливилось завести там знакомых.

– «Мир по ту сторону»? Вы говорите так, будто Речь идет об адском Стиксе!

– Именно так, – кивнул я, отмечая, что Кэйт не только прекрасна, но еще остроумна и находчива. – Целая флотилия Харонов готова переправить вас на южный берег, где живу я и моя труппа.

– И еще драчливые солдаты и язвительная ребятня.