Бледный преступник

Заглядывая Беккеру через плечо, пока тот внимательно разглядывал фотографии, человек скромно улыбался.

- Тот тип красоток, которые живут по соседству, правда?

Беккер фыркнул.

- Если ты живешь по соседству с собачьей будкой.

- О, очень остроумно, - засмеялся Гельмут и начал протирать свой монокль.

Неожиданно от его лысины, которую он безуспешно пытался скрыть, отделилась длинная и совершенно прямая прядь каштановых волос и, словно одеяло, свешивающееся с кровати, нелепо зависла над его прозрачным красным ухом.

- Мы ищем человека, который любит уродовать молодых девушек, - сказал я. - У вас есть какие-нибудь журналы, в которых публикуется то, что интересует людей с подобными извращениями?

Гельмут улыбнулся и грустно покачал головой.

- Нет, боюсь, что нет. Нас мало интересуют читатели с садистскими наклонностями. Мы предпочитаем, чтобы животными инстинктами и бичеванием занимались другие.

- Как бы не так! - насмешливо сказал Беккер.

Я подергал дверцу шкафа, но он был заперт.

- А что хранится здесь?

- Несколько документов. Коробка с мелочью. Бухгалтерские книги... Ничего такого, что могло бы вас заинтересовать.

- Откройте его.

- Правда, господа, здесь нет ничего интересного... - Слова замерли на его губах, когда он увидел в моей руке зажигалку. Я щелкнул зажигалкой и поднес пламя снизу к журналу, который читал. Он сгорел медленным синим пламенем.

- Беккер, сколько, по-вашему, стоит этот журнал?

- О, они очень дорогие, комиссар. Каждый стоит не менее десяти рейхсмарок.

- В этой крысиной норе этого добра наберется, пожалуй, на пару тысяч.

- Запросто. Жалко будет, если все это сгорит.

- Я надеюсь, все застраховано.

- Вы хотите посмотреть, что в шкафу? - спросил Гельмут. - Нужно было просто попросить. - Он протянул Беккеру ключ, а я выбросил тлеющие клочья журнала в проволочную корзину для бумаг.

В верхнем ящике лежала только коробка с мелочью, но в нижнем мы нашли еще одну стопку порнографических журналов. Беккер взял один и перевернул скромную обложку.

- "Жертвоприношение девственницы", - прочел он название не первой странице. - Посмотрите, комиссар.

Он показал мне несколько фотографий, на которых уродливый старикашка в старомодном неуклюжем парике сладострастно истязал девушку, по внешнему виду - старшеклассницу. Полосы от ударов его трости на ее голых ягодицах выглядели очень натурально.

- Это омерзительно, - сказал я.

- Вы не понимаете, я просто распространитель этих журналов, а не их издатель, - сказал Гельмут, сморкаясь в грязный носовой платок.

Одна фотография представляла особый интерес. На ней обнаженная девушка, связанная по рукам и ногам, лежала на алтаре, словно приготовленная для жертвоприношения. Из ее влагалища торчал огромных размеров огурец. Беккер в ярости взглянул на Гельмута.

- Но ты все знаешь! Кто это издает?

Гельмут ничего не ответил, тогда Беккер схватил его за горло и стал бить по лицу.

- Не бейте меня, прошу вас.

- Тебе, наверное, это нравится, ты, чертов извращенец! - рычал Беккер. Ярость его возрастала с каждым ударом. - Давай рассказывай все, а то попробуешь вот это. - Он выхватил короткую резиновую дубинку из кармана и ткнул ею Гельмута в лицо.

- Это Полица! - закричал Гельмут.

Беккер сдавил руками его лицо.

- Повтори!

- Теодор Полица. Он фотограф. Держит студию на Шифбауердам, рядом с Театром комедии. Он тот, кто вам нужен.

- Если ты нам наврал, Гельмут, - Беккер поводил дубинкой по щеке Гельмута, - мы вернемся сюда. И не только спалим всю твою порнуху, но и тебя самого. Надеюсь, ты это хорошо понял. - Он оттолкнул его от себя.

Гельмут приложил носовой платок к своим кровоточащим губам.

- Да, - сказал он, - я все понял.

Когда мы снова оказались на улице, я сплюнул в канаву.

- Во рту какой-то мерзкий привкус, тебе не кажется? Как я рад, что у меня нет дочери, правда рад.

Я хотел бы сказать, что согласен с ним, но это было бы неправдой.

Мы поехали в северном направлении.

Какие в этом городе общественные здания! Своими огромными размерами они напоминают серые гранитные скалы. Их строили такими большими, чтобы они внушали людям мысль о важности государства и незначительности человека в сравнении с ним. Эти дома демонстрировали, как росло и крепло дело национал-социализма. Трудно не испытывать благоговейного страха перед правительством, любым правительством, занимающим такие грандиозные здания. А эти длинные, прямые, широкие проспекты, соединяющие один район с другим! Казалось, они проложены только для того, чтобы по ним маршировали колонны солдат.

Быстро справившись с неприятными ощущениями в желудке, я попросил Беккера остановить машину у магазина на Фридрихштрассе, где продавались готовые мясные блюда, и купил себе и ему по тарелке чечевичной похлебки. Пристроившись у одной из маленьких стоек, мы наблюдали, как берлинские домохозяйки выстраивались в очередь за колбасой, кольца которой лежали на длинном мраморном прилавке, словно ржавые рессоры какого-то гигантского автомобиля, или свешивались с кафельных стен огромными связками, будто перезревшие бананы.