Бледный убийца

Я сидел в кабинете Артура Небе и ждал, пока он закончит телефонный разговор. Когда он наконец положил трубку, его лицо было мрачным. Я хотел заговорить, но он поднес палец к губам, открыл ящик стола, вытащил оттуда стеганый колпачок, какой обычно надевают на заварочный чайник, и накрыл им телефон.

– Зачем это?

– В телефоне установлено подслушивающее устройство. По приказу Гейдриха, как я предполагаю, хотя кто знает? Этот колпачок поможет сохранить в тайне наш разговор. – Небе откинулся на стуле, над которым висел портрет фюрера, и вздохнул глубоко и устало. – Мне звонил один из моих людей в Берхтесгадене, – сказал он. – Переговоры Гитлера с британским Премьер-министром, кажется, зашли в тупик. Не думаю, что наш обожаемый канцлер Германии очень обеспокоен тем, будет ли война с Англией или нет. Он ни в чем не хочет уступать. Конечно, судетские немцы ему сто лет не нужны. Эта возня вокруг них – всего лишь прикрытие. Все это знают. Он мечтает заполучить тяжелую промышленность Австро-Венгрии. Он нуждается в ней, чтобы начать войну в Европе. О Боже, как бы я хотел, чтобы ему достался противник посильнее, чем Чемберлен! Ты знаешь, он ведь прихватил на переговоры свой зонтик. Заурядный управляющий маленького банка!

– Вы так считаете? По-моему, зонтик свидетельствует о благоразумии его владельца. Можете ли вы себе представить, чтобы Гитлер или Геббельс смогли одурачить толпу людей с зонтиками? Именно нелепость англичан позволяет им не впадать в крайности. И в этом им можно позавидовать.

– Прекрасная идея, – сказал он, задумчиво улыбаясь. – Но расскажи мне о парне, который у тебя в камере. Думаешь, это он совершал убийства?

Я оглядел комнату, словно надеясь найти на стенах и потолке доказательства виновности, и воздел руки к небу, будто отрицая, что Готфрид Бауц находится в камере внизу.

– По целому ряду обстоятельств его можно внести в список подозреваемых. – Я позволил себе один раз вздохнуть. – Но прямых свидетельств его виновности нет. Тип веревки, которую мы нашли в его комнате, в точности соответствует той, которой были связаны ноги одной из убитых девушек. Но это очень распространенный сорт. Мы тоже его используем в Алексе. Одежда, найденная у него под кроватью, вероятно, испачкана кровью одной из жертв. Но это может быть и менструальная кровь, как он утверждает. Он имеет возможность пользоваться фургоном, в котором можно довольно легко увозить и убивать свои жертвы. Я поручил ребятам осмотреть фургон, но пока получается, что он чист, как руки зубного врача.

Далее, его «послужной список». Однажды он уже сидел за преступление на сексуальной почве – за изнасилование малолетней. Совсем недавно он пытался задушить массажистку, которую сначала связал. По всему этому он соответствует психологическому типу мужчины, которого мы ищем. – Я покачал головой. – Но все это только предположения и догадки. Мне нужны настоящие доказательства.

Небе глубокомысленно кивнул и положил ноги на стол. Соединив концы пальцев рук, он спросил:

– Ты можешь «пришить» ему дело? Сломать его?

– Он не глуп. На это потребуется время. Я не мастер вести допросы и бить его не собираюсь. Еще меньше мне нужны в обвинительном заключении сломанные зубы. Ведь именно таким образом Йозефа Кана скрутили в бараний рог и отправили в госпиталь, чтобы ему там подлатали шкуру.

Я взял со стола Небе из коробки с американскими сигаретами одну и прикурил с помощью огромной настольной зажигалки из латуни, подарка Геринга. Премьер-министр всегда дарил зажигалки тем, кто оказывал ему небольшие услуги. Он раздавал их, как няня раздает леденцы.

– Кстати, его уже освободили?

Худое лицо Небе приняло страдальческое выражение.

– Нет еще.

– Я знаю, тот факт, что на самом деле он никого не убивал – всего лишь незначительная деталь, но не кажется ли вам, что его давно пора выпустить? Остались же еще какие-то нормы, а?

Он встал и, обойдя стол, остановился передо мной.

– Тебе это не понравится, Берни, – сказал он. – Так же как и мне, но...

– Вы хотите сказать, что случай этот – не исключение? Я так понимаю, в уборных не вешают зеркал только по той причине, чтобы никто не мог посмотреть себе в глаза. Его не собираются освобождать, да?

Небе присел на край стола, сложил руки на груди и какое-то мгновение рассматривал носки своих ботинок.

– Боюсь, дело обстоит еще хуже. Он мертв.

– Как это произошло?

– По официальной версии?

– Послушаем, как она звучит.

– Йозеф Кан покончил счеты с жизнью в момент умопомрачения.

– Представляю себе, как это будет восприниматься. Но вы ведь знаете правду?