Бледный всадник, Черный Валет

Ферзь и Начальник знали истину. Людишки сами во всем виноваты. В них заложены программы уничтожения и самоуничтожения. Нет ничего легче, чем точно следовать программе. Это вообще не требует усилий. Трение и сопротивление возникают, когда появляется отклонение. Значительные отклонения требуют почти невероятной воли. Это — удел фанатиков-одиночек. Чрезмерные отклонения вызывают необратимый сдвиг. Это — удел психопатов и маньяков. Движение человеческой массы в противоположном направлении абсолютно невозможно…

После пятиминутки мудрствования обер-прокурору внезапно захотелось разрядиться и поиграть. Он направил пушку на полицмейстера и сделал вид, что нажимает на спуск. Сказал «Бух!» и захихикал. Все, находившиеся в кабинете, сочли это в высшей степени остроумной шуткой — кроме дарителя, который чуть не обделался.

Обер-прокурор положил пистолет в коробку и поманил к себе полицмейстера. Тот уже понял, что промахнулся с подарком, хотя и не догадывался о подлинной причине. Он наклонился к инвалидному креслу очень низко, чтобы члены Синода ничего не услышали. Или хотя бы услышали поменьше.

Этот толстозадый увалень стал новым полицмейстером города Ина не потому, что в один прекрасный день выхватил пистолеты быстрее состарившегося Чарлика и пристрелил того на месте. Добрая традиция была похоронена уже во времена его молодости. Священник запретил дуэли. С тех пор Начальников назначали. Назначили и нынешнего, когда Чарлик, доживший до глубокой старости, отбыл на тот свет с отказавшим мочевым пузырем. Вполне вероятно, что вода в реке забвения стала не такой чистой, как раньше, зато Чарлик отгулял на славу весь отпущенный ему срок.

Его преемник стремился к тому же. Но он был мозгляком, а не дуэлянтом, и тем более — не хладнокровным убийцей. Поэтому пистолеты легендарного Начальника его нисколько не взволновали. При виде их он не ощутил ровным счетом ничего. Красивые железки, ну и что дальше? Впрочем, из уважения к обер-прокурору (а главное, из уважения к членам Синода) он многозначительно поцокал языком и старательно изобразил восхищение.

Полицмейстер приготовился выслушать привычную смесь поучений и маразматических рассуждений. Вместо этого его буквально ткнули носом в инкрустированную коробку, которую ему удалось достать с большим трудом (проще говоря, он побеседовал «по душам» с владельцем антикварной лавки).

— Где ты их взял? — спросил обер-прокурор хриплым голосом.

— Мои люди конфисковали их у одного придурка.

— Я его знаю?

— Никак нет.

— Что с ним?

— Его уже допросили в участке.

— Ну и?..

— Молчит. Туп как корова. Документов нет. Он не из наших…

Обер-прокурор подскочил бы в кресле, если бы мог.

— Ты хочешь сказать… — начал он зловещим шепотом, задыхаясь от волнения. — Ты хочешь сказать, что в городе появился чужой мужик с пушками и мне об этом ничего не известно?

— Не мужик, а так — пацан…

— Где он сейчас, идиот?

На полицмейстера было жалко смотреть. Он обильно вспотел; лицо покрылось красными пятнами.

— Кажется, на даче…

— Болван, — прошептал старик, обмирая. Он-то помнил, с чего все началось сорок пять лет назад — с появления в городе Валета. Кто знает, может быть, теперь явился какой-нибудь Джокер — и на этот раз по его душу?! Впрочем, еще не поздно. Ему нравилось так думать. — Я хочу его допросить.

— Если он еще жив… — сказал полицмейстер, на всякий случай отодвигаясь: он заметил, как сжались высохшие кулачки обер-прокурора.

* * *

Вернувшись в состояние мужественного равновесия, обер-прокурор дал переодеть себя в бело-золотую рясу и повесить на тощую шею роскошный крест — слишком тяжелый для нее. Но крест был неотъемлемой частью имиджа. Затем юбиляр был пересажен в парадное кресло и доставлен на балкон, с которого открывался вид на центральную площадь города.

Внизу бурлила разноцветная толпа, концентрируясь вокруг бочек с бесплатным пивом. Стены и крыши домов были украшены портретами, флагами и транспарантами. При появлении обер-прокурора кастраты из церковного хора заголосили гимн «Спаситель пришел с запада». Массы подпевали нестройно, но громко.

Бывший священник взирал на охваченных энтузиазмом горожан и чувствовал, что жизнь прожита не зря. Однако кто-то хотел омрачить ее счастливый закат. Кто именно?

Эта назойливая мыслишка крутилась в голове все время, пока мимо балкона маршировали стройные колонны членов Христианского Союза Молодежи и облаченных в белые балахоны «Непорочных дев».

43. «ДОКУМЕНТЫ!»

Еще каких-нибудь шестнадцать часов назад оба пистолета покоились в старых потертых кобурах на поясе человека без имени. Это было все, что он получил в наследство от своего папаши и захотел взять с собой, если не считать содержимого Патронного Ящика и некоторых МЫСЛЕЙ.