Бледный всадник

Исеулт была облачена в серебристый мех, в волосах ее поблескивала серебряная цепочка, а на груди сияла огромная гранатовая брошь. Я расчесывал ее волосы, пока они не засияли, и в тусклом зимнем свете Исеулт выглядела как прекрасная принцесса, явившаяся со светлых небес.

Леофрик и я, оба в кольчугах и шлемах, ходили вокруг деревни до тех пор, пока от Хасвольда не явился человек и не сказал, что староста хочет с нами поговорить. Думаю, Хасвольд ожидал, что мы явимся в его вонючую хижину, но я потребовал, чтобы он сам к нам пришел. Конечно, староста и так мог бы забрать у нас все, что пожелал бы, потому что нас было всего трое, но, похоже, Хасвольд наконец понял, что в мире за пределами болота происходят ужасные события, которые могут затронуть и его интересы, а потому решил поговорить.

Он вышел к северным воротам селения, представлявшим собой просто плетень для овец, прислоненный к полусгнившему бредню. Как я и ожидал, Хасвольд уставился на Исеулт так, словно никогда раньше не видел женщин. Его маленькие хитрые глазки забегали от меня к Исеулт и обратно.

– Кто она такая? – спросил староста.

– Моя подруга, – беспечно ответил я и повернулся к холму на другом берегу реки, где хотел возвести форт.

– Она твоя жена? – поинтересовался Хасвольд.

– Подруга, – повторил я и добавил: – Да у меня таких еще целая дюжина.

– Я хочу купить ее! – заявил Хасвольд.

За спиной у него стояли десятеро мужчин, но один только лучник Эофер был вооружен чем-то поопаснее, чем копье для охоты на угрей.

Я повернул Исеулт лицом к нему, встал у нее за спиной, закинул руки ей за плечи и расстегнул гранатовую брошь. Бедняжка слегка задрожала, и я шепнул ей, что бояться нечего. А потом, когда булавка броши выскользнула из тяжелой петли, распахнул меховой плащ. Я показал Хасвольду соблазнительную наготу Исеулт, и тот напустил слюней в покрытую рыбьей чешуей бороду; его грязные пальцы возбужденно теребили мех выдры, в шкуру которой он был одет. Потом я запахнул плащ, и Исеулт застегнула брошь.

– Сколько ты мне заплатишь? – спросил я.

– Я могу просто забрать ее, – проговорил Хасвольд, мотнув головой в сторону своих людей.

– Можешь, но знаешь, что будет тогда, – улыбнулся я. – Многие из ваших умрут, прежде чем умрем мы, и наши тени вернутся, чтобы убивать ваших женщин и заставлять вопить от ужаса ваших детей. Ты разве не слышал, что среди нас есть колдунья? Или ты думаешь, что ваше оружие способно победить магию?

Никто из них не двинулся с места.

– У меня есть серебро, – сказал Хасвольд.

– Мне не нужно серебра, – ответил я. – Что мне нужно – так это мост и укрепления. – Я повернулся и показал на холм, стоящий за рекой: – Как называется тот холм?

– У него нет названия, – пожал плечами староста. – Просто холм.

– Там надо поставить укрепление с бревенчатыми стенами, бревенчатыми воротами и башней, с которой была бы видна бо́льшая часть реки. А потом мне понадобится соорудить мост, ведущий к этим укреплениям, – настолько прочный, чтобы он мог остановить корабли.

– Ты хочешь остановить корабли? – спросил Хасвольд. Он почесал в паху и покачал головой: – Но там нельзя построить мост.

– Почему?

– Слишком глубоко.

Вероятно, он говорил правду: даже сейчас, когда была низшая точка отлива, Педредан все равно оставался полноводным и гордо тек меж берегов и грязевых отмелей.

– Но я могу запрудить реку, – продолжал Хасвольд, все еще не сводя глаз с Исеулт.

– Запруди, – сказал я, – и построй мост.

– Отдай мне эту женщину, и у тебя будет все, что ты хочешь, – пообещал Хасвольд.

– Сделай то, чего хочу я, и забирай ее на здоровье, – ответил я. – А в придачу я могу отдать тебе ее сестер, родных и двоюродных. Всего их двенадцать.

Сластолюбец Хасвольд осушил бы все болото и построил новый Иерусалим, чтобы получить дюжину юных красавиц. Подгоняемый похотью, он страшно торопился, и это меня устраивало: я никогда еще не видел, чтобы какая-нибудь работа делалась так быстро.

Через несколько дней все было готово. Сперва староста запрудил реку, проделав это весьма хитроумно: с помощью плавающего заграждения из бревен и перепутавшихся ветками упавших деревьев; все это было связано вместе веревками из козлиных шкур. Корабельная команда рано или поздно смогла бы разобрать это сооружение, но не станут же датчане этим заниматься, когда в них будут стрелять из луков и метать копья из форта на холме. Форт имел деревянный палисад, его окружал заполненный водой ров, и над всем этим возвышалась шаткая башня из стволов ольхи, связанных кожаными веревками.

Работа была выполнена грубо, но стена получилась достаточно прочной, и я уже начал опасаться, что маленький форт будет закончен прежде, чем появится достаточно восточных саксов, чтобы составить из них тамошний гарнизон. Но три священника сделали свое дело, и воины продолжали прибывать, поэтому я послал десяток из них на Этелингаэг, велев закончить строительство укреплений.