Блеф

Джейн подошла к Эмилю и встала на колени. Хозяин уже безмолвно объяснил ей, что от нее требуется. Он не просил слишком многого. Хотел лишь почувствовать это, и главной целью ее жизни стало дать ему эти ощущения. Она подняла платье и небрежно разорвала нижнее белье.

Ужас в глазах Эмиля лишь питал ее ощущения, когда она оседлала его тело и опустила себя на него. Эмиль одеревенел, и она услышала, как он крякнул от боли. Вода ритмичными толчками полилась на него. Новые ощущения. Она сдалась им, позволяя сознанию раствориться в этом, словно оно тоже было жидкостью. Где-то в безднах этого наслаждания барахталась крохотная Джейн, вопя от возмущения творящейся жестокостью, но крохотная Джейн мало значила перед лицом этого огромного удовольствия и наслаждения властью. Все, чем нужно было пожертвовать ради наслаждения Ти Малиса, будет принесено в жертву. Если бы Эмиль знал, то он по своей воле предложил бы себя для этого, это больше, чем честь. Это благословение. Это милость. Это…

Она встретилась взглядом с Эмилем. Недвижный и одеревеневший, лежа под ней, он в ужасе глядел на Ти Малиса. Волны наслаждения внезапно прервались, и на мгновение она ощутила разрыв связи с Хозяином. Открыла рот, чтобы закричать, но волны нахлынули снова, и она упала вперед. Вода потоком заливала ее и Эмиля.

Ти Малис говорил с ней, перебирая ее ощущения и мысли. Засмеялся, наткнувшись на воспоминание о больнице и докторе Тахионе. «Нет, вьючное мое, нет никакого наркотика, который бы, как ты говоришь, действовал напрямую на центр удовольствия». Особо подметил информацию о заразной разновидности вируса. «Ты никогда не должна подвергать меня этой опасности, маленькое вьючное, ты, скорее, отдашь свою жизнь, чем позволишь такому случиться со мной». Ее тело двигалось, извивалось и наслаждалось, и она преклонялась перед существом у нее на шее, обещая ему все, предлагая все, что у нее есть. Когда угодно. Всегда.

Она почувствовала, как он заставил ее полностью прийти в сознание и сосредоточиться на Эмиле.

Когда угодно. Всегда. Он заставил ее исторгнуть из глаз Эмиля слезы, и они вместе глядели, как он пытается сморгнуть их. Хозяину очень понравилось ощущение управления водой. Он хотел большего. Она сделала большее и стала вытягивать воду из тела Эмиля, а не из окружающего воздуха, потому что Хозяину это очень понравилось. Он отдал новое приказание, и наслаждение обрело новый оттенок, когда Эмиль выгнулся под ней. Непроизвольное действие быстро обернулось для него болью. Если бы только он знал, чему служит его тело, подумала она.

Сила подчинялась ей теперь еще лучше, чем раньше. Поскольку она снова обрела целостность, подумала она, видя, как наслаждается Ти Малис, когда из пор тела Эмиля выступила кровь и он закричал сквозь кляп. Она никогда и подумать не могла, как это приятно, вытягивать влагу из живого существа, а не из безжизненного воздуха. Если она действительно это себе позволит, то это будет превыше всего, даже лучше секса, которым так наслаждался Ти Малис.

И наконец ей разрешили сделать это, и она отдалась силе до самого конца. Когда угодно. Всегда.

Это был будто взрыв наслаждения, перешедшего в нечто совершенно неведомое, разорвавший все человеческое, остававшееся в ней и Ти Малисе, превратившийся в яркую, обжигающую и мощную сущность, которая охватила их и подчинила себе без остатка. На какое-то мгновение, показавшееся вечностью, они стали живым воплощением Дикой Карты, не просто живым, но и разумным.

А потом она снова стала собой, глядя сквозь туман стихающих ощущений, как Ти Малис сам задрожал от нового уровня осознания себя. Этого оказалось слишком много даже для него. Она даже не смогла возразить, когда он слез с нее, чтобы снова оседлать Эзили.

Через какое-то время она поняла, что ее ослепили остатки жидкости, исторгнутой из тела Эмиля, и теперь под ней лежали лишь его одежда и сухие останки, что-то вроде порошка на полу, там, где был человек.

И она провалилась в бездонную черноту, крича.

Из черноты появились лица. Она заставила их померкнуть. В какой-то момент она глядела на лицо Хирама, но, как ни пыталась, не смогла заставить его исчезнуть. Похоже, он пытался ей что-то объяснить, но это не имело никакого смысла. Я ухожу, сказала она ему наконец, и, видимо, эти слова заставили его отойти от нее.

– Вытрите ее, найдите ей какую-нибудь одежду и выкиньте отсюда. Пока что, – прозвучал голос Эзили. Ее собственный. – Она меня… раздражает.

Смех.

И тут вожделение настигло ее. Потеря Ти Малиса была просто невыносима. Ее сознание будто схлопнулось в крошечную коробочку и куда-то исчезло.