Блейз (сборник)

Его поселили в крохотной каморке на третьем этаже ветхого дома. Места хватало только для кровати и комода. Стекла в единственном окне покрывал такой слой пыли, что за ними все искажалось. Ночью в комнате было холодно, по утрам – еще холоднее. Холод у Блейза недовольства не вызывал, не то что чета Боуи. Они как раз вызывали все большее недовольство, которое переросло в антипатию, а потом и вовсе в ненависть. Накапливалась она медленно. У Блейза по-другому и не бывало. Росла сама по себе, а когда выросла, пышно распустилась красными цветами. Это была та ненависть, которую человеку интеллигентному знать не дано. Чистая ненависть, не замутненная рефлексией.

В те осень и зиму он переколол много дров. Боуи пытался научить его доить коров, но у Блейза не получалось. Как говорил Боуи, у Блейза были грубые руки. Коровы нервничали, как бы нежно он ни пытался браться за соски. Их нервозность приводила к тому, что перекрывались молочные протоки. Поток превращался в ручеек, а потом полностью иссякал. За это Боуи никогда не надирал ему уши и не бил по затылку. Он не желал приобретать доильные агрегаты, не верил в доильные агрегаты, говорил, что они годятся только для коров в расцвете сил, но признавал, что ручная дойка – это талант. А потому нельзя наказывать человека за то, что таланта этого у него нет. Не будешь же наказывать того, кто не умеет писать, как он говорил, стиши.

– Зато ты умеешь колоть дрова, – добавлял он без тени улыбки. – К этому у тебя большие способности.

Блейз колол чурбаны и носил поленья, заполняя дровяной ящик на кухне четыре, а то и пять раз в день. Дом можно было обогревать и печным топливом, но Губерт Боуи пользовался им только в феврале. Потому что стоило оно дорого. Блейз также расчищал подъездную дорожку длиной в девяносто футов после каждого снегопада, скидывал с сеновала сено, чистил коровник и мыл полы в доме.

По будням он вставал в пять утра, чтобы покормить коров (в четыре, если шел снег) и позавтракать до того, как подъедет желтый автобус, который отвозил его в школу. Боуи, если б могли, конечно же, не отпускали бы его учиться, но такой возможности у них не было.

В Хеттон-Хаузе Блейз слышал разные истории о школах – как хорошие, так и плохие. Большинство плохих рассказывали ребята постарше, которые ходили в среднюю школу Фрипорта. Блейз был еще слишком юн для этой школы. Живя у Боуи, он ходил в школу Первого района Камберленда, и ему там нравилось. Нравилась учительница. Нравилось заучивать стихотворения, вставать во время урока и декламировать: «Аркой выгнулся мост…»[31] Он декламировал эти стихотворения, стоя в красно-черной клетчатой куртке (он ее не снимал после того, как однажды где-то оставил, когда они отрабатывали эвакуацию из школы в случае пожара), зеленых фланелевых штанах и зеленых резиновых сапогах, вытянувшись во все свои пять футов и одиннадцать дюймов (рядом с ним другие шестиклассники казались карликами), с сияющим лицом и вмятиной во лбу. Никто не смеялся над Блейзом, когда он читал выученные наизусть стихи.

У него появилось много друзей – хотя все знали, что он из сиротского приюта, – потому что он ни над кем не издевался, никого не задирал. И никогда не дулся. На игровой площадке Блейз был всеобщим любимцем. Иной раз таскал на своих плечах сразу троих первоклассников. Он никогда не пользовался преимуществом в росте и силе. Случалось, в игре его пытались повалить одновременно пять, шесть, семь игроков, он качался из стороны в сторону, обычно улыбаясь, подняв к небу изувеченное лицо, и в конце концов падал, как дом, под радостные крики остальных. Миссис Васлевски, католичка, однажды во время своего дежурства на игровой площадке увидела, как он таскает на себе первоклассников, и начала называть его святым Франциском малышей.

Миссис Чини поощряла его интерес к чтению, письму, истории. Она сразу поняла, что для Блейза математика (он называл ее арифметикой) – темный лес. Однажды попыталась учить его, но он сразу побледнел и, как ей показалось, чуть не грохнулся в обморок.

Он соображал медленно, но не был умственно отсталым. К декабрю продвинулся от приключений Дика и Джейн, которые читали первоклашки, к «Дорогам ко всему», историй для третьего класса. Она дала ему классические комиксы, которые держала в картонных папках, и разрешила взять их домой, указав в записке, что чтение этих комиксов – его домашнее задание. Любимым стал, конечно же, «Оливер Твист», которого Блейз перечитывал снова и снова, пока не заучил наизусть.

Эта новая жизнь плавно перетекла в январь и могла продолжиться до весны, если бы не помешали два события. Блейз убил собаку и влюбился.