Блейз Уиндхем

— Я намерен овладеть ею, Уилл, — возразил король. — Какую бы цену ни назначила мистрис Анна Болейн, я с радостью заплачу ее!

Уилл Саммерс покачал головой. Он искренне любил короля, но иногда Генрих руководствовался скорее желаниями своего орудия, чем доводами рассудка. Женщины были его величайшей слабостью, и наверняка должны были стать причиной его падения. Шут низко поклонился и отправился на поиски эрла Лэнгфордского.

Спустя час он наконец нашел Энтони Уиндхема — тот играл в кости с молодыми придворными в удаленной комнате.

— Милорд эрл?

Энтони Уиндхем оглянулся. Он не знал Уилла Саммерса, ибо шут лишь недавно появился при дворе, как и Блейз.

— Да, я — лорд Уиндхем, — ответил Энтони.

— А я — Уилл Саммерс, милорд, королевский шут. До его величества дошел слух, что вы просили аудиенции, и, зная, что вы прибыли издалека, король решил удовлетворить вашу просьбу. Будьте любезны следовать за мной.

— Но королевский секретарь сказал… — начал было Тони.

— Секретарь еще глупее, чем я, милорд, — надеюсь, в отличие от вас. — Повернувшись, шут быстро пошел прочь.

Энтони сгреб со стола свой выигрыш и бросился вслед за Уиллом Саммерсом, который провел его по коридорам Гринвичского дворца во внутренние покои короля, воспользовавшись потайной дверью и избегая появления в приемной, где толпились джентльмены, падкие на сплетни.

Король обернулся на звук шагов и улыбнулся, протягивая руку.

— Энтони Уиндхем! Как приятно вновь видеть вас здесь.

Мне доложили, что вы хотели меня видеть. В чем же дело, милорд эрл? Уилл, налей нам рейнского! Садитесь, Тони.

— Милорд, я оказался в весьма щекотливом положении, ибо, прибыв сегодня утром ко двору и попросив аудиенции, я узнал новости, ввиду которых моя просьба становится не только бесполезной, но и опасной, и мне бы не хотелось оскорбить вас, милорд, — осторожно произнес он.

Уилл Саммерс подал им кубки и устроился на скамеечке у ног короля. Король так ничего и не понял, поскольку был слишком поглощен своими делами, но шут был готов заложить соверен, что прибытие эрла Лэнгфордского ко двору каким-то образом связано с Блейз Уиндхем.

— Ваша деликатность и скромность заслуживают уважения, милорд, — отозвался король. — Скажите же, зачем вы приехали, и я обещаю, что не обижусь на вашу откровенность.

— Как можно обижаться неизвестно на что, Гэл? — пошутил Уилл в попытке прояснить положение и помочь эрлу.

Смех короля огласил всю комнату, и он глотнул вина.

— Твоя правда, шут, — кивнул он и, повернувшись к Энтони, приказал:

— Говорите же, милорд эрл!

— Должно быть, вам известно, милорд, — начал Энтони, — что я унаследовал титул от своего любимого дядюшки, Эдмунда Уиндхема. Разница в возрасте между нами составляла всего четыре года, и поскольку он осиротел при рождении, его воспитала моя мать, его сводная сестра. Мы выросли вместе и стали скорее братьями, чем дядей и племянником.

Прошлой осенью я покинул двор, чтобы осмотреть свои земли, — они граничат с землями Эдмунда. Я гостил у дяди и его жены, в поместье Риверс-Эдж. Мы с дядей проводили дни на охоте, а затем, в последний день перед моим отъездом, Эдмунд предложил отказаться от охоты и остаться дома — было ветрено и холодно. Но я по глупости начал подтрунивать над ним. Возвращаясь домой тем вечером, мы увлеклись разговором, и неожиданно из леса выскочил олень прямо перед нами. Собаки обезумели, кони встали на дыбы, и Эдмунд не сумел удержаться в седле. Он рухнул на землю. Я спрыгнул с коня и бросился к нему. Он уже умирал, милорд, но каким-то чудом прожил еще несколько минут.

Я встал рядом с ним, неистово ругая себя и видя, как угасает блеск жизни в его глазах Я припомнил, что это мои утренние насмешки привели к такому печальному исходу.

Эдмунд пошевелил губами, и, склонившись к нему, я услышал: «Женись на моей вдове, Тони. Защити ее и моих детей». С этими словами он умер, милорд.

Мы привезли его тело домой, в Риверс-Эдж, и, услышав страшную весть, его жена потеряла сына. После похорон она просила у меня разрешения отпустить ее вместе с дочерью к ее родителям, чтобы она могла оправиться от горя.

Я не смог тогда заставить себя рассказать ей о предсмертных словах мужа, ибо в своем горе она обвинила меня в смерти Эдмунда. Я надеялся известить ее обо всем, когда она вернется обратно в Риверс-Эдж.

И вот через неделю после Пасхи я отправился в Эшби, чтобы проводить домой вдову моего дяди и ее дочь. Можете себе представить мое изумление, когда я обнаружил, что маленькая Нисса осталась на попечении бабушки и дедушки, а ее мать отбыла ко двору! Но леди Морган заверила меня, что ее старшая дочь быстрее оправится от потрясения при дворе, чем в Херефордшире. Я передал леди Морган слова Эдмунда, и она попросила оставить ее дочь при дворе до осени — до тех пор, пока не закончится траур.