Блэкджек

- Забыл кроветворное при обходе… нарушаем режим?! - спросил он, протягивая пациенту фиал с зельем и неодобрительно косясь на спиртное. - Больной, мне придется забрать у вас бутылку. Вы же знаете, нельзя смешивать алкоголь с зельями.

Над головой рассеянного колдомедика кружил сиреневый самолетик-записка, проскользнувший в палату вслед за ним. Конфисковав подарок Кингсли, служитель медицины удалился, а Гарри протянул руку, и самолетик доверчиво опустился на раскрытую ладонь.

Между его бумажными крыльями был вложен эдельвейс.

Гарри вздрогнул, в глазах у него на миг потемнело.

Он торопливо развернул записку трясущимися от предвкушения и легкой паники руками.

Там было всего три слова без подписи: «Выгляни в окно».

* * *

Скорпиусу казалось, что вся его прошлая жизнь разделилась на две неравные части - до несчастья с Гарри Поттером и после.

Изменилось все. И, самое главное, неправильные, запретные для чистокровных магов склонности Скорпиуса, перестали быть тайной. Впрочем, сам он по этому поводу не переживал - по сравнению с проклятием, обрушившимся на Гарри, личные неприятности казались Малфою сущими пустяками. Он так и сказал разгневанному Люциусу, размахивающему зажатым в кулаке пергаментом, пять минут назад полученным с филином Ноттов:

- Ерунда это все, дед. Он же без магии остался. Совсем.

Наверное, в голосе или в тоне Скорпиуса было нечто такое, что заставило Люциуса замолчать и внимательно присмотреться к внуку. А когда отец, нахмурившись, открыл было рот, Малфой-старший положил ему руку на плечо, не дав даже начать фразу.

- Может быть, он навсегда останется сквибом, - повторил Скорпиус и изо всех сил сжал кулаки, пытаясь побороть подступающие к глазам слезы. - А я ничего не могу сделать. И меня к нему не пускают. Никого сейчас не пускают.

- Ничего с ним не будет, с Поттером, - мрачно ответил Люциус и кинул пергамент в камин. - Он на редкость удачливая сволочь.

- Что? - вскинулся Скорпиус. - Да ты… Да как ты… Он лучше всех на свете! Другого такого нет!

- И слава Мерлину, второго мы бы не пережили, - вздохнул Драко и повернулся к Люциусу. - Отец, прекрати. Думаю, мы должны уважать чувства Скорпиуса и не позволять себе подобных высказываний.

Скорпиуса всегда раньше забавляло, как дед, искренне считавший себя главой семьи, уступал собственному сыну. Наверное, все дело было в том, что когда-то давно - еще до рождения Скорпиуса - именно Драко вернул семье почти утраченное в войне состояние, занявшись бизнесом. Разумеется, Люциус всегда утверждал, что без его подсказок и советов сын не заработал бы и кната. Но Скорпиус прекрасно знал, что это не так. Дед принадлежал к породе людей, предпочитавших тратить. При всей своей изворотливости он был совершенно неприспособлен к реальности, требовавшей не только умения лавировать в мутных политических волнах, но и способности вовремя вложить и вовремя продать.

Драко - в отличие от Люциуса - обладал чрезвычайно развитой интуицией и деловой хваткой. А если учесть, что после Второй магической войны большинство магов предпочло не вспоминать о своих отношениях с семьей Малфоев, Скорпиусу оставалось только удивляться тому, как быстро отец смог наладить новые связи взамен утраченных. Так что реальным главой семьи был все-таки он, а вовсе не Люциус, и деду приходилось с этим считаться. Впрочем, как и всем остальным.

Тем не менее, Скорпиус рискнул привезти в имение Тину. После нападения бандитов на лагерь детей отправили по домам, но за девочкой никто не приехал. Сова, отправленная со срочным письмом, вернулась с огрызком бумаги, на котором карандашом было написано: «Обещали забрать на лето - вот пусть и сидит там, у вас». Подписи на записке не стояло.

Скорпиус был слишком расстроен несчастьем с Гарри. Да что там расстроен - он места себе не находил, изнывая от желания бросить собиравших вещи детей и сбежать в Лондон, поближе к больнице. Но услышав, как директриса Мур успокаивает Тину, обещая ей, что обязательно что-нибудь придумает, мгновенно нашел решение. Раз Тина его воспитанница - значит, она проведет свое лето в имении Малфоев. И все. И точка.

На формальности и согласования с Министерством по камину ушло три часа. К этому времени Скорпиус возненавидел бюрократию и на время забыл про собственные горести. А уж когда оказался в Малфой мэноре, на страдания и вовсе не осталось ни минуты.

Пока мама и бабушка хлопотали над девочкой, потерявшей от восторга и удивления дар речи, Скорпиус объяснялся с отцом и дедом. В отличие от женщин семьи, те не горели желанием оказывать гостеприимство Тине. Они готовы были потерпеть ее день-два, пока Министерство не найдет опекунов, но до конца лета?

Скорпиус не спорил. Сидел в кресле у окна, смотрел на шелестящий листвой парк и молчал. Когда аргументы у Драко и Люциуса закончились, он повернулся к родным и спокойно сказал:

- Ну что ж, в крайнем случае, мы с Тиной поживем в Лондоне, я там сниму какую-нибудь квартиру. Где-нибудь в районе Косой аллеи.

Чем-чем, а упрямством он мог поспорить и с отцом, и с дедом.