Блеск и кровь гвардейского столетия

Напомню, у него – Георгиевский крест на шее и непонятная орденская звезда. Хорошо, предположим, Георгий у него – третьей степени, при котором звезда не полагается. И эта звезда, больше похожая на тарелку, – определенно не русская. Согласно тогдашним строгим правилам к звезде должен прилагаться крест. Но его нет. Как нет на груди у персонажа Гафта того набора наград, который просто-таки обязан был иметь старый вояка, кавалерист, дослужившийся до командира полка…

Очаровательные франты минувших лет

Кто они были, какими они были? Извольте…

Вот Сергей Муравьев-Апостол, автор первой российской конституции. Детство провел в Гамбурге, затем воспитывался в Париже. На русском языке впервые в жизни заговорил на тринадцатом году жизни.

Александр Одоевский, виршеплет и убийца: «Когда с ним пытались перестукиваться через тюремные стены, он не мог понять и ответить по одной простой причине: не знал русского алфавита» (Эйдельман).

На русском говорили плохо, русского алфавита не знали, но хотели решительным образом перевернуть жизнь огромного государства, миллионов людей…

Жизнь, о насущных нуждах которой они и представления не имели. Согласно конституции Муравьева, крестьянам предполагалось дать на каждый двор по две десятины земли – во-первых, это гораздо меньше того, что предлагал в своем проекте Аракчеев (ага, тот самый!), во-вторых, этого мало для того, чтобы хоть как-то прокормиться…

«Конституция, написанная Никитою Муравьевым, как он сам сознавался впоследствии, не имела практического смысла, вследствие незнакомства с бытом русского народа и незнания существовавших законов… Н. Муравьев точно так же не знал быта русского народа, как большая часть его товарищей. Николай Тургенев объявил в первом издании „Опыта о налогах“, что деньги, вырученные от продажи книги, назначаются для выкупа крепостных крестьян, посаженных в тюрьму за долги, между тем как крестьяне не могли сидеть в тюрьме за долги, по закону им можно было дать взаймы не более 5 рублей». Это не какой-нибудь реакционер из III отделения клевещет на «выдающихся представителей» – это отрывок из мемуаров декабриста А. Муравьева, родного брата вышеописанного Никиты…

Да и мотивы иных славных революционеров, мягко говоря, не блещут благородством…

Вот Якушкин, вызвавшийся в 1817 году на одном из секретных совещаний убить Александра I. «Будучи томим несчастной любовью и готов на самоубийство, вызвался на совещании в Москве покуситься на жизнь Императора». Печальник народный…

Вот Якубович, тоже порывавшийся убить Александра I. Причина опять-таки чисто бытовая и далека от светлых идеалов: Якубовича император считал человеком, спровоцировавшим знаменитую «дуэль Завадовского» – и, исключив из гвардии, отправил в драгунский полк на Кавказ. Якубович несколько лет таскал в кармане этот полуистлевший приказ, нарочно не залечивал рану на лбу, чтобы подольше не заживала – и обещал каждому встречному-поперечному, что проткнет императора «цареубийственным кинжалом». Когда Александр умер, поводов для вендетты вроде бы не стало, но Якубович, видимо, набрал такой разгон, что остановиться уже не мог. И заявился на Сенатскую – о его тамошних «подвигах» чуть позже…

Вот Анненков, блестящий кавалергард, прототип главного героя романа Дюма «Учитель фехтования» и возлюбленный французской красотки Полины Гебль. На одном из балов «из озорства» начал «настойчиво и некрасиво» ухаживать за женой своего товарища Ланского – так, что оскорбленный муж вызвал шалопая на дуэль. Она состоялась здесь же в парке. Первому выпало стрелять Ланскому, но он послал пулю в воздух – и честь соблюдена, и обидчик великодушно прощен. Анненков в ответ… долго целится, потом убивает товарища наповал. Наказание – три месяца крепости. Корнет Анненков был любимцем императора Александра…

И, наконец, Петр Каховский, убийца Милорадовича. Отдельная песня…

В 1816 году разжалован из юнкеров в рядовые и сослан на Кавказ в действующую армию. По советским объяснениям – за вольнодумство. На самом деле – «за шум и разные неблагопристойности в доме коллежской асессорши Вангерстейм, за неплатеж денег в кондитерскую лавку и леность к службе».

«Смоленский помещик, проигравшись и разорившись в пух и прах, он приехал в Петербург в надежде жениться на богатой невесте; дело это ему не удалось. Сойдясь случайно с Рылеевым, он предался ему и Обществу безусловно. Рылеев и другие товарищи содержали его в Петербурге на свой счет». Это о сподвижнике вспоминает декабрист Якушкин.

Рылеев, между прочим, кормил-поил приживальщика не зря. По документам Следственной комиссии, в день последнего перед мятежом собрания Рылеев уговаривал Каховского еще до присяги проникнуть во дворец и убить императора Николая – поскольку Каховский «сир», ни родных, ни близких у него почти что нет, а значит и плакать по нему особенно некому. Каховский пообещал, но струсил…