Блеск и нищета К.Э. Циолковского

Как уже не раз отмечалось выше и доказывалось, К.Э. Циолковский крайне слабо владел математическим аппаратом. Против этого утверждения он и сам не возражал.

Он, в частности, писал: «Математика есть, главным образом, точное суждение. Но это суждение может выражаться и без обычных математических формул. Гениальный человек и при незнании математики есть математик в высшем смысле этого слова» ^[180] [с. 21].

А вот еще одно свидетельство:

«Я сильно отстал в тонкостях математических и других наук, но я имею то что надо: творческую силу и способность быстрой оценки всяких новых выводов» ^[183].

«Не надо забывать, – поучает он, – что один двигатель прогресса… стоит больше, чем 10 академиков и 1000 профессоров. Невежливо же тыкать Райтам, что они велосипедные мастера, или Фарадею, что он не знает порядочно арифметики» ^[29] [с. 288].

Вместе с тем, во всех своих работах он использовал примитивные формулы, создавая у непрофессионалов иллюзию научности, и еще при жизни добился признания его теоретиком космонавтики. В своем письме начальнику РНИИ И.Т. Клейменову он в марте 1934 года писал:

«Меня считают теоретиком. Это правда, но не полная. Я в самом деле всю жизнь вычислял, но мне приходилось производить и множество опытов»… ^[183].

Теоретик, между тем, пользовался «школьными» формулами, не замечая даже их «подсказок» о том, что его ракета космоса достичь не может.

К.Э. Циолковский после первого опыта общения с крупными российскими учеными стал всячески сторониться профессионалов. Он пытался опубликовать свои рукописи минуя их рецензий. «Желательно, – писал он, – чтобы мне дали средства для издания моих трудов здесь в Калуге под моим личным надзором, без предварительной оценки, которая неприемлема для границ науки» ^[149] [с. VI].

Эти публикации также создавали у окружающих иллюзию того, что он был крупным ученым.

Все эти обстоятельства, вместе взятые, проецировались в социальные аспекты его жизни. Многие люди, полагая что этот полуглухой, нищий, ничего не желающий для себя, много работающий и живущий ради науки человек – крупный ученый, автор сотен книг и статей, член Русского физико-химического общества, и по мере сил и возможностей помогали ему. Вот на их помощь и поддержку и стал опираться К.Э. Циолковский после разрыва с Российской Академией наук.

Интересно, если бы калужане знали, что их земляк творчески бесплоден и сумел всего-навсего предложить использовать в ракетах двухкомпонентное (а не однокомпонентное) топливо, то стали бы они так его поддерживать, обратились бы они в правительство с просьбой об установлении ему персональной пенсии?

Вряд ли – им нечем было бы аргументировать в высоких инстанциях.

Знакомые К.Э. Циолковского Н.А. Рынин и А.А. Родных были настолько уверены в его высоком научном уровне, что в 1921 году предлагали ему занять вакантное место преподавателя физики или математики в Институте путей сообщения ^[53].

Итак, не разобравшись в реальных достижениях К.Э. Циолковокого (поскольку и не разбирались, и не понимали их сущности), члены Калужского общества изучения природы местного края, искренне полагая, что он является крупным ученым и изобретателем, решили ему помочь и, используя свои связи , поддержку военных, аргументацию, основанную на мифах о нем, провели, в конечном итоге, решение правительства о назначении ему персональной пенсии.

Следует отметить, что и само предложение о помощи К.Э. Циолковскому попало на благодатную социальную почву. В то время захватившим власть большевикам нужны были наглядные примеры того, что кто был ничем при царизме, тот будет всем при социализме. Отсюда и появились Мичурины и Циолковские.

Далее. Для социалистического будущего К.Э. Циолковского большое значение имела и историческая случайность: постановление о назначении ему пенсии подписал В.И. Ленин.

Предположим на мгновение, что оно было бы подписано другим человеком: Троцким, Бухариным, Зиновьевым, Каменевым и пр. Разве после их репрессий удалось бы К.Э. Циолковскому оставаться символом социализма?

Конечно нет. Именно подпись вечного вождя социализма, обозначавшая К.Э. Циолковского как крупного ученого и изобретателя, оказалась определяющей, поскольку указывала всем коммунистам линию их к нему отношения.

Назначение этой правительственной пенсии совершенно изменило статус К.Э. Циолковского: он стал вождем изобретателей, символом социализма, причем этот статус стал законом. А после смерти К.Э. Циолковского, когда о его пенсии все уже забыли (о ней вспомнили в середине 60-х гг.), в полную силу действовали последствия этого постановления, уже сложившийся имидж нашего героя.