Блеск и нищета К.Э. Циолковского

Не повезло в науке и В.И. Вернадскому, который почти 50 лет, с 1891 по 1937 год., пытался выяснить структуру силикатов, но оказался на ложном направлении научного познания и так и не решил эту задачу. Нередко его цитируют в связи с его работами по развитию идеи «ноосферы». Однако она ему не принадлежит. Ее авторами были французы: палеонтолог и христианский эволюционист Пьер Тейяр де Шарден и математик Эдуард Леруа. Им же принадлежит и сам этот термин «ноосфера». Именно их идею (со ссылкой на них) и развивал В.И. Вернадский, но развивать уже высказанную другими идею и родить собственную идею – большая разница. Философы-тейяристы считают В.И. Вернадского лишь скромным последователем и чуть ли не эпигоном Тейяра. Вряд ли следует поднимать его значение до научных вершин, как это делают некоторые исследователи. Проверки показали, что деформации коснулись представлений о творчестве и других исторических героев, чьи имена известны из школьных учебников. Причины этого уходят корнями в середину 40-х годов, когда по прямому указанию И. Сталина о решительной борьбе «с раболепием и низкопоклонством перед заграницей» началась тотальная фальсификация истории техники.

В концептуальном плане история космонавтики разрабатывалась во дворцах идеологического отдела ЦК КПСС и представляла собой «бой литавр и звук фанфар». Насколько глубоко она оказалась деформированной, можно судить по таким фактам.

Наши оппоненты считают, что К.Э. Циолковский – основоположник теоретической космонавтики, а мы в этой нашей книге показали, что он – фантазер.

Достижения наших ракетчиков в 30-е гг. они оценивают настолько высоко, что, по их мнению, немецкая ракета Фау-2 «выглядела в их (т.е. ракетчиков – Г.С.) глазах устаревшей конструкцией». С нашей точки зрения эти достижения были просто примитивны (так же, как, кстати, и достижения американцев).

О 50-х гг. они пишут буквально следующее: «Историки, публицисты и политики всего мира изучали, изучают и, всегда, наверное, будут изучать феномен открытия космической эры, теряясь в догадках по поводу причины того, почему первооткрывателем космоса стал далеко не самый богатый и процветающий русский народ…»^[4] [с. 151].

Всем этим иностранным специалистам можно только посочувствовать, поскольку они изучают то, что давно известно во всем мире, за исключением некоторых, не развивающихся ныне стран. Свою победу в запуске первого спутника СССР одержал потому, что в этом с ним никто всерьез не соревновался. Еще в 1946 году военные ведомства США пришли к выводу о возможности запуска ИСЗ в 1951 году. Весной 1957 года Вернер фон Браун предложил руководству запустить спутник через 90 дней, но получил отказ. 7 ноября 1957 года ему разрешили провести соответствующие работы, которые он успешно закончил в запрошенный им срок, т.е. через три месяца. Но ведь ему могли разрешить это и весной… Наша победа на этом фоне выглядит исторической случайностью. При этом интересно отметить, что в период 1946-1953 гг. в США вообще не разрабатывались ракеты с дальностью полета больше, чем у Фау-2. Другими словами, из одиннадцати лет (1946-1957 гг.) американцы дали нам семь лет форы, но и в этих условиях могли оказаться на орбите первыми. Нужно гордиться тем, что наши специалисты сумели самостоятельно создать всю необходимую технику и запустить спутник, а не тем, что они это сделали раньше американцев.

Из этого небольшого сравнения двух концепций истории космонавтики видно, что они отличаются буквально на 180°. Более подробно об этом изложено в журнале «Инженер» №6, 2000 г., а также в нашей книге «Приключения на орбитах», М.: МАИ, 1993 г.