Хохотали мы с Викой в унисон, заливисто так, заражая смехом и веселившуюся Соньку и Антона, откинувшегося на спинку стула и расслаблено поглаживавшего мое предплечье. Ну а когда подруга, игнорируя чуть ли не раздевавшего ее взглядом блондина, закрывшего две трети прохода, протиснулась в кухню – отнести наш заказ, я философски заметила.
– Кто ж знал, что у них такие страсти кипят.
Разрекламированный мной капучино действительно оказался умопомрачительным, равно, как и нежнейшие круассаны с малиной и творожным кремом. Вдобавок Софьюшка получила шарик клубничного и шарик шоколадного сорбета, Антон – вторую чашку кофе, ну а я – свежую газету весьма любопытного содержания, поведавшую читателям захватывающую историю современных Ромео и Джульетты. Ну а то, что мы с Серовым согласие на размещение что текста, что фотографий не давали, журналистку со звучной фамилией Воскресенская мало интересовало.
Я потянулась к телефону, намереваясь обвинить затаившего на меня обиду Дениса во всех смертных грехах, когда Антон накрыл мою ладонь своей и отрицательно покачал головой.
– Это наш день, пусть идут к черту, – от низкого голоса с ласкающими интонациями тепло разлилось изнутри, затапливая каждую клеточку и оседая где-то внизу живота. Вынуждая придвигать стул ближе к Серову и прятать окрасившееся румянцем лицо у него на груди.
А сообщение я все-таки отправила. Только не зловредному пиар-менеджеру, а отцу, звонки от которого по-прежнему отказывалась принимать.
Антон невесомо поцеловал меня в висок, все крепче сжимая в объятьях, а на кухне, по-моему, опять что-то разбилось. Но Вика ведь со всем разберется, правда?
Конец