Блеск тела

Совершенно согласный с Очкариком, дед Брюсли резво рванул с места. Однако едва зловещее здание крематория исчезло позади в ночном мраке, дорогу «шестерке» преградил другой автомобиль. Поперек узкого шоссе стоял старенький «запорожец». Дальше пути не было. Деду Брюсли не оставалось ничего другого, как нажать на тормоза.

– Это что еще за чудо чудное, диво дивное? – задал он вопрос тревожным тоном. – Откуда здесь взялась эта иномарка?

– Это наши люди! Оставьте мне ключи от машины и быстро пересаживайтесь в «запорожец»! – велела Морковка. – Не теряйте ни минуты! Я знаю, что делаю!

– Надеюсь, что знаешь, – пробормотал дед Брюсли, выбираясь из «шестерки». После полета в гроб, он стал более покладистым. Остальные молча последовали его примеру. Друзья подскочили к таинственному авто и без лишних разговоров полезли внутрь. К их удивлению, за рулем «запорожца» радостно скалилась Аскари, а рядом с ней строго поджимала губы тетя Галечка. Водить с горем пополам автомобиль – это был единственный полезный навык, которому научил Аскари ее второй бойфренд-ливанец.

– А где же Морковка? – поразился Доброе Утро. – Разве она не с нами?

– Морковка уведет возможную погоню за собой, – объяснила тетя Галечка. – А теперь, покрепче держитесь друг за друга. Аскари сейчас тронется!

Предупреждение оказалось излишним. Аскари с трудом развернула авто и поползла в сторону Замоскворечья. Через минуту с «запорожцем» поравнялась красная «шестерка». На развилке дорог Аскари свернула направо, а «шестерка» налево. Ее рубиновые стоп-сигналы еще несколько минут светились в темноте, пока не скрылись за придорожными елями. Прошла еще одна короткая минута и с той стороны, из-за деревьев донесся оглушительный взрыв.

Друзья не могли видеть, как летевшая с победным ревом по мокрому шоссе ободранная красная «шестерка» вдруг расцвела огромным ослепительным цветком. Цветком, в котором погибает все дышащее, мыслящее, любящее. Один миг и страшный цветок, несущий только смерть и разрушение, исчез. Ночь стала еще чернее. А вместо машины на асфальте теперь лежали безобразные обломки. Среди них валялись тлеющие по краям обрывки картонок. В пламени сгорали нелепые слова: «Я вас люблю!», «Добро пожаловать в наш город!», «Мы вам рады!», «Да здравствует лето!»…

***

– Баба с возу – кобыле легче! – прошипел Большой Плохой Парень, пряча в карман радиопульт.

– Нет, Основняк, у нас на зоне говорили не так, – прогундосил Труша, зажимая нос, чтобы остановить опять пошедшую кровь. – Баба с возу – жди беды!

Большой Плохой Парень пренебрежительно сплюнул.

– Да какая она баба… Ладно, ребя, хорош трындеть! Поднимайте этого тухляка, а то все звезды – рояль таскать некому!

7. Отцовство убивает

На мраморном фасаде московского офиса компании «Фрутойл» сидели голуби и непатриотично загаживали гордые слова, выбитые над входом, «У России есть только два союзника: нефть и газ!». Глава компании Моисей Фрутков, измученный ранним перелетом, без аппетита вкушал воскресный завтрак. Так как на этот раз он находился не дома, а в Москве, то на столе не было ничего из ряда вон выходящего: самый обычный устричный пирог. К нему шерри, шабли, ведерко с розовым шампанским без пузырьков. Ну и, конечно, несложный салатик с грибами и сельдереем, семь сортов швейцарского сыра, а на десерт свежевыпеченные бисквиты, пропитанные пахтой и политые башкирским медом. Скудный завтрак Робинзона Крузо. Обслуживали скудный завтрак официанты, доставленные сюда из модного итальянского ресторана.

Кроме хозяина офиса за уникальным столом из красного дерева угощались нежеланные гости: Человек с Вертикали представлял административный ресурс, чудовищно толстый боров в генеральском мундире – Пограничник – силовой блок, его невыразимо уродливая жена-селедка Нефертётя – прекрасную половину человечества, Большой Плохой Парень – все отвратительное в этой жизни, Труша и Важик в соседнем кабинете – уголовный мир, покойник в натянутой на уши бейсболке рядом с ними – мир загробный. Сам Фрутков олицетворял собой смычку капитала и криминала.

– Здесь возможно найти хорошее мороженное? – сварливо спросил у официанта Фрутков слегка касаясь бисквита серебряной ложечкой. Статный официант подобострастно изогнулся.

– Для вас, синьор, – все, что угодно! – с наглым московским аканьем воскликнул работник иностранного общепита.

– Ну, так тащи сюда, – приказал официанту Фрутков и обратился к остальным. – Кто-нибудь будет мороженное?

– Мы сюда не жрать пришли! – кисло заявила Нефертётя. Фрутков сердито посмотрел на волевую супругу Пограничника. На ее узких, как у ящерицы, губах лежал такой щедрый слой помады, что Фрутков невольно вспомнил бутерброды с колбасным паштетом, которыми его как-то потчевали у сенегальского посла.