Блеснув на солнце

Нестор познакомился с другой москвичкой Тамарой и на зависть остальным уплыл с нею на теплоходе “Адмирал Нахимов ” в круиз по Черному морю с заходом в крупные порты, осмелившись так беспардонно предать дружбу с Людой, оставив ее, возможно, в смятении чувств. Павлу пришлось протянуть руку помощи покинутой мамочке с дочкой. Владимир Владимирович тоже поддержал покинутую и мы вместе помогали ей под солнцем ожидать возвращения предавшего ее Нестора, подшучивая и утешая ее, что он вернется, нужно верить и подольше изпод ладошки поглядывать в сторону моря. Правда, пароходто старый далеко довоенной постройки, попал к нам от немцев по линии репараций. Не ровен час и все может случиться, но надейся, молись.

Павел же решил сразу, что и под покровом вечера он готов помочь пережить Людочке ее одиночество. Один, два вечера прошли, и он понял, что не вправе оставлять ее одну и в более позднее время. Ведь с появлением первой звезды, в это тот час, девушке может взбрести в голову что-нибудь неладное. Например, пойдет в потемках, задумается – Где-то он, как ему? Помнит ли? – И кувырк с откоса.

Однажды, Людочка, усыпив Ирочку, вышла на балкон и стояла, всматриваясь в темнеющее небо, видимо ища еле различимые первые звезды. Тут то и застал ее ищущий взгляд Павла. Он подкрался под балкон и не своим – женским голосом, чтобы она его не узнала, запел:

––Я выхожу одна на балкон, глубокой нежности полна.

Мне море песнь о счастье поет, вздыхает нежно ветерок,

Но мой любимый сегодня не придет…

Не видя ее реакции, он услышал:

–– Кто это? Нестор, ты ли вернулся и дурачишься? Сейчас прыгну с балкона, лови, нет, нельзя – у меня есть дочь, спущусь по лиане.

Испуганный Павел выбежал из-под балкона с криком:

–– Нет, не надо, не делай этого. Это я, Павел, пошутил.

Люда рассмеялась, перегнулась через перила, и если бы не стемнело, Павел, конечно же, увидел бы ее выкатывающиеся из сарафана прелести.

–– Ай, какой озорник, сейчас спущусь.

С бьющимся радостно сердцем Павел пошел к двери. Люда вышла, выбежала. Оба распростерли объятия и, смеясь, обнялись. Павел почувствовал тепло ее упругой груди, и мелькнула мысль, что он все же не третий, не лишний, что он мил ей. А кто уплыл, так с богом, счастливого пути.

Обняв друг друга за талии, смеясь и иногда целуясь, словно влюбленные, они направились к шуму моря. Павел почти летел на незримых крыльях, душа его пела и вот, вот готова была вырваться неаполитанской серенадой и разбудить в кроватях перегретых солнцем граждан из разных концов страны.

Спускаясь к морю, они слышали отдаленный гул морского боя с набережной, а подойдя ближе, услышали и глухое ворчанье булыжников в воде, и затихающее шуршанье гальки вслед откатывающейся волне. Днем наш приветливый пляж, плотно покрытый телами, теперь был занят морем. Вернулись к откосу железнодорожного полотна и сели на колючую сухую траву, лицом к морю, подставив лица свету всходящей над морем луны и мелким брызгам, приносимым сильным ветром. Монотонность гула ударов волн, слабый лунный свет, могучие вздохи моря – все заставляло сидеть молча тихо, прижиматься друг к другу, словно ища спасения двух маленьких существ на груди величественной природы. Далеко в море мелькнул огонек. Люда отпрянула от Павла, подавшись всем телом вперед, словно стараясь разглядеть, что за огонь.

–– Знаешь, мне показалось, что это корабль, – сказала она. Вот так, наверно, и Нестор плывет сейчас на „Нахимове”, а шторм-то какой сильный. Корабль ведь старый, как бы чего не случилось. В такую непогоду не спастись.

–– Что ты, не беспокойся. Такой шторм для большого корабля не опасен. Да Нестор догадлив, и стоит уже, наверно, возле шлюпки, на всякий случай, а не сидит себе беспечно в каюте. А чтобы не простудиться и предстать перед тобой живым, уже и спасательный жилет надел.

–– Ладно, Павел, перестань издеваться над Нестором. В такую темень их корабль может столкнуться с другим.

Павел убедился, что мысли Люды устремлены к Нестору, и он продолжил разговор в том же легком духе подшучивания над страхами Люды. Сидеть было жестко, они постепенно сползали со склона, становилось свежо. Тогда встали и, оглянувшись еще не раз на шум моря и мерцающий огонек, пошли к корпусам.

После обеда, когда Павел и Владимир Владимирович лежали на своих кроватях, в комнату вошел Нестор.

––Ну, каким оказался круиз, где побывал, какое впечатление от “Нахимова”? – стали наперебой расспрашивать они.

–– Все было шикарно. Заходили в Сочи, Батуми и другие порты. Плыли обычно ночами, утром приставали к причалу. День проводили в городе и на пляже. Видел даже пальмы в Сочи и Батуми. Внутри корабля роскошь – медь, бронза, позолота, люстры, канделябры на стенах, ковровые покрытия всех палуб. Все сияет. По верхней палубе хоть на автомобиле езди – такая она широкая.

Павел слушал рассказ Нестора, смотрел на

него, и ему казалось, что Нестор посматривает в его

сторону с каким-то вопросов в глазах. И он, вспоминая вчерашний поздний вечер с Людой, почувствовал себя словно виноватым и уличенным в чем-то. Но ведь это была всего лишь прогулка. Пусть