Блестящая девочка

Флер пробилась сквозь толпу, окружившую Кисеи.

— Ты была невероятна! Я никогда ничего подобного не видела.

— Знаю, — захохотала Кисеи. — А теперь пойдем, и, пока я буду переодеваться, ты расскажешь, какая я была замечательная.

Флер пошла за Кисеи в самодельную артистическую уборную, где ее представили другим актрисам. Она поболтала со всеми, а потом села на стул рядом с туалетным столиком Кисеи и еще раз повторила, какая она невероятная.

— Все одетые? — спросил мужской голос из-за двери. — Мне надо забрать костюмы.

— Мишель, только я осталась! — крикнула Кисеи. — Так что входи. Я кое с кем хочу тебя познакомить. Флер, помнишь, я говорила тебе о замечательном дизайнере, который будет делать одежду для самых красивых? Флер Савагар… Мишель Антон.

Казалось, мир замер, все остановилось, как будто крутили фильм, а проектор сломался. Он был в старомодной лиловой атласной рубашке и в шерстяных свободных брюках на подтяжках. Немногим выше, чем когда она видела его в последний раз. Может быть, сейчас в нем пять футов и шесть дюймов. Блестящие светлые волосы спускались волнами к подбородку. Узкоплечий, узкогрудый, с нежными чертами лица. Она отвела взгляд. Ей было больно видеть этот налет голубизны…

— Привет, Флер.

Он сделал несколько шагов в ее сторону, но не протянул руку.

Она отметила утомленную грацию, свидетельство аристократической крови или давних больших денег. Да, он двигался как Алексей.

Прошло несколько минут, прежде чем Кисеи уловила что-то непонятное. Она посмотрела на одного, потом на другого.

— Вы знакомы?

Мишель Антон кивнул.

Флер пришла в себя и изобразила приятную улыбку. Ей уже не Семнадцать, и она не собиралась перед каждым обнаруживать свои чувства.

— В общем-то Мишель — это мой брат Майкл.

— О Боже! — Взгляд Кисеи заметался между ними. — Что мне надо сделать? Заиграть на органе?

Майкл засунул руку в карман брюк.

— А как насчет нескольких нот на чем-нибудь попроще?

Флер не понравилась его враждебность. Это у нее есть право злиться на него.

— Ты знал, что я в Нью-Йорке? — спросила она.

— Знал.

Ей хотелось быть сдержанной, разумной при встрече с ним. Но она не могла. Схватив сумочку, Флер ткнулась носом в щеку Кисеи и выбежала из уборной.

Кисеи догнала ее почти на улице.

— Флер, подожди. Боже, извини. Я понятия не имела.

— Все в порядке. Кисеи. Просто это шок. Вот и все.

— Флер, Мишель действительно… Он действительно замечательный парень.

Флер повернулась к ней.

— И ты считаешь, что я ужасная, да?

— Конечно, нет. Я думаю, вам надо получше узнать друг друга, прежде чем ты вычеркнешь его из своей жизни.

Флер увидела такси и остановила его.

— Иди к своим, Магнолия. Выпей за меня. Я поеду домой спать.

В ту ночь она долго не могла заснуть.

В следующие несколько недель она собиралась забыть о Майкле. Однажды вечером Флер шла по Пятьдесят пятой улице в западной части города и изучала номера над дверями. Было почти семь часов, все магазины были закрыты. Хорошо, иначе ей было бы не пробраться по этой улице.

Она нашла нужный номер, и ей стало ясно, что брат не был слишком удачливым бизнесменом. Хороший адрес, но фасад не производил должного впечатления. Окна слишком малы и плохо освещены. Но в них была выставлена самая красивая одежда, которую Флер когда-либо доводилось видеть.

Кисеи сказала, что работы Майкла замечательные, но подруге было свойственно преувеличивать, поэтому Флер не отнеслась серьезно к ее словам. Особенно после того, как Кисеи намекнула, что лучше бы Флер подружиться с Майклом. Рассмотрев платья, Флер поняла, что похвалы Кисеи были совершенно справедливыми.

Он явно был противником моды, делавшей женщин похожими на мужчин.

В маленькой витрине бутика были выставлены четыре прелестных женственных платья, вызывавших в памяти и картины Ренессанса, и мюзиклы Басби Беркли. Глядя на шелка и джерси, на красиво уложенный крепдешин. Флер пыталась вспомнить, сколько времени она уже не носит платьев и блузок. Она давно не покупала себе ничего, кроме губной помады и тампаксов. Все деньги она вкладывала в рыночные бумаги.

За весной пришло лето, а за летом осень. Кисеи примкнула к другой большой труппе, которая, к несчастью, выступала исключительно в Нью-Джерси. Флер отметила свое двадцатипятилетие, уговорила Паркера повысить ей зарплату и вложила деньги в какао.

Она теряла чаще, чем выигрывала, но скоро поняла, что на рынке это нормальное явление. Когда на ее долю выпадали удачи, они приносили много. Питер дал ей хороший совет. Флер быстро училась на собственных ошибках, и ее исходные шесть тысяч скоро превратились в тридцать пять. К сожалению, чем больше денег она делала, тем труднее было расставаться с ними и вкладывать в рискованные предприятия. Но тридцать пять тысяч долларов для нее были так же бесполезны, как и шесть тысяч.