Блестящая партия

Не может быть никаких сомнений, что Френсис высоко ценил вашу дочь, и я согласен с вами, что намерения брата в отношении леди Джорджины были совершенно чисты и благородны. В качестве доказательства своих нежных чувств Френсис попросил меня передать вашей дочери прядь его волос.

Столь разумная леди поймет, я уверен, что хранение уважительного молчания заставит смолкнуть сплетни и догадки. Это защитит вашу дочь, не причинив ей боли в дальнейшем, что, как мне известно, является тем, чего любящая мать желает больше всего».

Он подписался «Джон Расселл», поскольку все еще не мог заставить себя употреблять свой новообретенный титул — «герцог Бедфорд».

* * *

Прочитав письмо Джона Расселла, герцогиня Гордон была разочарована тем, что он ни подтверждал, ни отрицал помолвку. Но он хотя бы написал о просьбе Френсиса передать прядь своих волос Джорджине. Для Джейн это было явным доказательством того, что герцог Бедфорд намеревался жениться, и она укрепилась в собственных намерениях повести свою кампанию среди представителей высшей власти.

Она бывала ежемесячно на приеме у королевы Шарлотты в Сент-Джеймсском дворце, и в этот раз взяла с собой подарок — свежего лосося для его королевского величества. Она поведала королеве и всем остальным присутствующим аристократическим дамам свою историю о тайной помолвке и добавила интимные подробности о романе Джорджины и герцога, который незаметно для остальных расцветал в замке Кимболтон.

— При последнем своем дыхании Френсис просил передать прядь волос его возлюбленной.

И она помахала письмом от Джона Расселла в подтверждение своего рассказа.

Вернувшись домой, герцогиня написала Сьюзен. Она сообщила дочери, что ей и Манчестеру необходимо поддержать ее рассказ в том случае, если кто-то усомнится, что помолвка имела место в Кимболтоне. Потом она дала волю своему негодованию и выбранила Джона Расселла:

«Во власти нового герцога Бедфорда подтвердить помолвку и положить конец досужим домыслам. Вместо этого сей презренный тип хранит упрямое молчание, что ставит меня в неловкое положение, потому что защищать репутацию Джорджины приходится мне одной».

* * *

— Простите, что помешал, ваша светлость. К вам посетитель.

Джон Расселл собирался привезти сыновей на уик-энд в Уоберн; он обставил три комнаты мальчиков их личными вещами, которые доставили из дома на Расселл-сквер. Ему хотелось, чтобы мальчики почувствовали Уоберн своим семейным гнездом. Он только что повесил портрет их матери над камином в гостиной, когда явился мистер Берк со своим сообщением.

— Кто это? — спросил Джон, спускаясь с лестницы.

— Герцогиня Манчестер. Я проводил ее в главную приемную.

Это сестра Джорджины, и в голове Джона мелькнул образ самой Джорджины. Его охватили дурные предчувствия, и он направился в гостиную, старательно скрывая их.

— Добрый вечер. Добро пожаловать в Уоберн, леди Сьюзен.

Она не ответила на его улыбку.

— Сожалею, что заставил ждать. Прошу вас, садитесь.

— Я пришла не со светским визитом, Бедфорд. У меня к вам дело.

Сьюзен просто, щетинилась от враждебности. Джон стоял и с любезным видом ждал, что она скажет.

Сьюзен вынула из ридикюля какое-то письмо и швырнула ему.

— Вы будете отрицать, что это почерк вашего брата?

Джон взял лист бумаги с герцогским гербом и сразу узнал небрежные каракули брата. Он увидел, что письмо адресовано герцогу Манчестеру и помечено третьим февраля — за месяц до смерти Френсиса.

«Дорогой Уильям!

Благодарю вас за теплое гостеприимство.

Считаю своим долгом сообщить вам, что мои намерения касательно вашей свояченицы совершенно благородны. Хочу признаться, что просил леди Джорджину стать моей женой. Хотя она и поклялась, что любит меня, но принять мое предложение отказалась из-за моих отношений с миссис Палмер. Я искренне намерен устранить препятствие, мешающее леди Джорджине согласиться на брак со мной, и уверяю вас, что покончу с этой связью.