Блестящий шанс

- Хорошо, но я неважный танцор.

Я обнял её и мы заскользили по танцплощадке достаточно ритмично, так что издали наши движения можно было принять за танец.

- Извините, что оставила вас наедине со Стивом, - сказала она.

- А что с ним такое - корь?

- О Боже, вы сами что, не видите? Он же педрила записной! Чему вы улыбаетесь?

- Ваши волосы щекочут мне подбородок.

- Я же не телепатка. Нас разделяет полметра, - и она положила мне голову на плечо. - Вам здесь нравится?

- Ага.

- Я надеюсь, вы внесете стоимость виски в свой отчет о расходах?

- Не беспокойтесь, внесу.

После очередной порции виски я танцевал с Барбарой и заметил у неё на пальце кольцо - такое же, как и у Кей. Она меня изрядно вымотала, хотя Стив танцевал с Кей, и Барбара неотрывно следила за ними. Он хорошо танцевал. Перехватив мой взгляд, Барбара улыбнулась:

- Извините. Но я терпеть не могу этого самодовольного идиота. Наконец он получил собственное шоу на телевидении, а ведет себя так, точно ему принадлежит весь мир. А эти его мальчишеские ухватки - короткая стрижка, одевается под студента... Болван! Не понимаю, почему Кей позволяет ему вокруг нас крутиться. Не имели несчастья, случаем, прочитать его роман?

- Нет.

- Белиберда. Бескрылый реализм в худшем своем проявлении. - Она потерлась седой головой о мой галстук. - Сколько в вас росту?

- Шесть футов два дюйма.

Тут она стала рассказывать про свои спортивные успехи в колледже и не умолкала, пока мы не вернулись за столик. Стив отирал лицо салфеткой.

- Ну вот, тут действительно теперь парная*. Не увлекаетесь турецкими банями, Туи?

- Ни разу не был.

- Да, я тоже, - и он знаком подозвал официанта. Вместо очередной порции виски я заказал большой сэндвич. Началось шоу. "Шоу" ограничилось длинноногой девицей с отсутствующим взглядом и сильно напудренным лицом, похожим на посмертную маску, на которой выделялись две черные стрелки накрашенных бровей. Она спела какую-то сладкую песенку о любви - отчаянно фальшивя. После второй песни я наконец врубился в её стиль, а может, просто меня повело от выпитого.

Мой сэндвич был обернут в гигантский салатный лист, больше смахивающий на лопух, и обильно уснащен ломтиками соленых огурцов и маслинами. Он произвел на меня сильное впечатление и показался лучшим сэндвичем в моей жизни. И я уделил ему больше внимания, чем коленке Кей, которая упрямо терлась о мою штанину и грозила протереть на ней дырку.

Я медленно жевал, слушал безобразное пение и глядел по сторонам. Я что-то никак не мог их раскусить - все они были какие-то ненастоящие. Как и эта "парная". И тем не менее я давно уже забыл про меланхолию, которую навеяла на меня последняя встреча с Сивиллой. Я забыл о дурацкой сваре с Томасом в кафе и даже о самом Томасе. Здесь было здорово. Должен признаться, что мне здесь нравилось, даже несмотря на весь фальшивый антураж этого заведения.

И я без особого для себя потрясения вынужден был также признать, что мне нравилось изображать из себя ручного негритенка... ну хотя бы чуть-чуть.

ПОЗАВЧЕРА

4

В два часа ночи я оказался в койке - своей. Я уговорил Стива разделить пополам счет на тридцать один доллар, хотя Кей прошептала мне: "Пусть заплатит - он из богатеньких!" Мы проводили девочек домой, а потом я подбросил Стива на Шестьдесят пятую и проехался на такси к себе в Гарлем как важный дядя.

В шесть гром будильника вырвал меня из глубокого сна. Быстренько надев старенькие штаны и свитерок, я помчался к дому Томаса и едва успел - в семь тридцать он вышел из подъезда. Я отправился за ним на Тридцать третью - там он зашел в ресторанчик позавтракать, а в восемь двадцать одну, весело насвистывая, вошел в здание своей грузовой компании.

Я вернулся домой и мне посчастливилось найти место для парковки. Я выпил стакан молока, прихватил свежий номер "Джет", который Олли принес накануне, завалился читать в кровать и очень скоро уснул.

Я проснулся во втором часу дня и только под душем окончательно стряхнул с себя остатки сна и почувствовал голод. Когда я одевался, позвонила Сивилла. Я и забыл, что у неё сегодня выходной. Она понесла какую-то чушь насчет того, чтобы я отвез её в салон красоты на Сто двадцать шестую улицу - ей надо было слегка подсветлить волосы, и в конце выложила то, ради чего она и позвонила - не решил ли я все-таки устроиться на почту? Я ответил, что у меня ещё есть время подумать и что сейчас мои мозги заняты только едой. Она сказала, что как раз готовит обед. Я поехал к ней, решив ни слова не говорить о приключениях вчерашней ночи.

Сивилла выглядела отдохнувшей и как-то по-особенному хорошенькой, даже оживленной. Ее губы были накрашены ярко красной помадой. Мне захотелось её поцеловать, но потом я передумал. Меня раздражало, что все её разговоры крутились вокруг моего превращения в почтальона. Но у меня было очень хорошее настроение и я не имел никакого намерения опять вступать с ней в пререкания. После того, как я отвез её на Сто двадцать шестую, у меня оставалось ещё два свободных часа, и я подумал, не сходить ли мне в бассейн поплавать, но потом решил немножко поработать на Теда Бейли.