Блядская планета

— Ну вот! — подытожил Михаил. — А по сути-то Алка молодец. Сама, с нуля раскрутила такую империю. Сколько у нее, говоришь, теперь филиалов? Сто? А ты ей не верил.

— Валерка не верил, но помогал! — вспомнил Тараскин. — Я приезжал к вам в Андреевку, Алка с животом ходила, а ты ей ведра с плиты снимал, и мы во дворе по формочкам мыло разливали, помнишь?

Валерий задумчиво покивал:

— Вот помогай людям, а потом ноль благодарности… Я же правда всю семью тащил первые годы! И когда она с животом ходила, и когда с младенцем, я за всех за них один пахал! А что она мне оставила? Дачу в Андреевке? Где даже работы нормальной не найти? Мне сорок лет, парни, кому я нужен? Что у меня осталось-то от нашего брака? Компьютер сраный, диван, пиво, счета за электричество и в огороде старый «Форд» ржавеет не на ходу? Меня использовали и выкинули!

— Валер, не заводись! — одернул Михаил. — Ну чего ты разнылся, включил сейчас Тараскина: «меня использовали», «топчите меня, топчите»… Всем сорок. Я, может, тоже без работы скоро останусь, у нас в компании нелегкие времена…

Тараскин вскинул на него удивленный взгляд:

— У вас госкорпорация, энергетика, поля солнечных батарей в Краснодаре, нет?

— Да, — подтвердил Михаил. — Но они не окупаются который год. В жизни ничего заранее не угадаешь. Вот, взлетело у нее дизайнерское мыло. А мог бы твой автосервис взлететь, Валерка! И сейчас там был вместо ее бутика твой филиал!

— На втором этаже торгового центра филиал автосервиса вряд ли, — заметил Валерий. — Но если бы так случилось, я бы ей хотя бы квартиру купил нормальную! Или даже две — в одной сам живи, другую сдавай для денег!

Друзья помолчали. Михаил рассматривал кружку на просвет. Тараскин копался в смартфоне.

— А вы с Алкой когда развелись? — спросил Тараскин.

— Пять лет назад. Нет, уже шесть.

— А «Лапонель» у нее был еще до развода?

— Вовсю. Она уже и дома-то не бывала, только по командировкам моталась. По крайней мере, мне говорила, что по командировкам…

— Отлично. То есть, сеть косметики она создала в браке с тобой… — Тараскин ткнул пальцем в смартфон: — Я погуглил: ты по закону имеешь право на половину ее бизнеса!

Валерий отставил пустую кружку и принялся чесать пятерней в затылке.

— Что-то я такое припоминаю… — сказал он. — Ну точно! Мне еще отец, царство ему небесное, по мозгам ездил перед свадьбой: оформи, оформи автосервис в брачном договоре, а то она тебя бросит и половину отсудит… Значит, правда есть такой закон?

— Есть, — подтвердил Михаил, — я передачу смотрел. Тебе надо юриста грамотного найти и в суд подать. И половина — твоя. Хочешь, я поговорю на работе с Ковриным, может он по дружбе возьмется.

Валерий кивнул:

— А правда же! Как гайки в яме крутить вот этими руками, — он поднял и оглядел свои ладони, — так Валера. Как ведра с мылом таскать — так Валера. Как после развода в город дважды в неделю приезжать с дочкой сидеть и на балет ее возить — так Валера. Час на электричке туда, час обратно. А как успехом поделиться — так нет Валеры?

— Ну и всё, — подытожил Михаил. — Закон есть закон. Иди в суд и получи своё.

— Где тут у вас поссать? — Валера встал и оглянулся. — Слышь, Тараскин, где тут сортиры?

— Тс-с-с! — ответил Тараскин, не отрываясь от мобильника. — Новости читаю! Он прислал сообщение!

— Да ладно?! — восхищенно ахнули Михаил и Валера. — Читай скорей! Читай вслух!

Тараскин поднялся над столом, вытянул вперед ладонь с мобильником, а другую сунул на грудь под рубашку, как Пушкин. И с выражением зачитал:

«Что ты делаешь сегодня вечером, Земля? Предлагаю после заката на каждом твоем меридиане посмотреть в ночном небе проекцию фильма „Рождение Вселенных“. Это один из моих любимых фильмов — старая, но очень красивая картина, классика научно-популярного жанра. Буду счастлив посмотреть ее снова вместе с тобой. Также хочу подарить цветы и небольшой скромный подарок, пусть он будет сюрпризом».

— И-и-и!!! — радостно завизжал Валерка.

— Йес-с-с! — заорал Михаил.

И друзья бросились обниматься и хлопать друг друга по спинам.

Наконец Михаил оглянулся.

— Слушайте, а торговый центр не закрылся? Восемь вечера, а народу никого! Или…

— Они небось все на улице уже кино смотрят! — завопил Тараскин. — За мной! Я знаю лестницу короткую!

И друзья понеслись на улицу.

И вовремя.

Казалось, весь город стоит здесь, задрав вверх головы и руки со смартфонами.

Было светло как днем — этот свет шел с неба. Над головами раскрывалась величественная панорама. Небо превратилось в исполинский киноэкран, и на нем шел объемный фильм, описать который не нашлось потом слов ни у кого, даже у Тараскина.