Читаем Бляж полностью

Но входная дверь была расхлебенена на обе половины, а неподалеку от входа черные жарили шашлыки от запаха которых сверлило не только в носу, но и в ушах, да так, что, казалось, совсем недалеко было и до оргазма.

От «надо что-то делать» я занял очередь к бармену и, заполучив мутную смесь под названием «коктейль», мы вышли на улицу, так как у стойки места вообще не подразумевалось.

В кафе стоял базарный гвалт — народ орал в надежде перекричать музыку. На беглый взгляд, девицы все были уже надежно пришвартованы, но молодежный полумрак скрывал дальние столики.

— Ладно. Моя очередь, — сказал Минька, — когда содержимое стаканов наконец перекочевало в наши желудки.

Он нацепил свои дымчатые «хамелеоны», встал в очередь, и когда подошел его черед, показал три пальца, спросил «морженое», причем с диким акцентом, после чего стал тыкать пальцем в бутылки из которых приготовлялся «коктейль» и мешая дико исковерканные русские слова и тарабарщину, отдаленно похожую на нечто чешско-польско-венгеро-словацкое заставил бармена, в нарушение всех правил заведения, налить доверху три стакана коньяка. Пока обалделый Лёлик с отрешённым и важным видом принимал поднос, Минька несколько раз ткнул себя в грудь и сказал, выпучив глаза:

— Юго. Словия.

— Югославия, — обрадовано пояснил бармену, стоящий за Минькой в очереди парень. — Из Югославии он.

— Йес! Да, братко! — повернулся к догадливому Минька, обнажив все свои тридцать три зуба, и когда бармен протянул ему калькулятор с получившейся суммой, выгреб ворох купюр из кармана и доверчиво протянул жестом ничего не понимающего человека. Бармен аккуратно выбрал бумажки и сдал сдачу до копейки, что здесь в общем-то тоже не было принято — отдыхать ты приехал или из-за гривенника скалдырничать?

Лёлик стоял с подносом, как грач на помойке. Минька стоял рядом и победно щерился. Я демонстративно достал пачку «Палмела», в которой были обыкновенные «ТУ-134» и закурил.

Дело было вечером, делать было нечего.

Бармен же, прихватив с собой кого-то из зала, вышел на улицу, а вернулись они уже с зеленой пляжной скамейкой, затащили ее в зал, без всяких, потеснив соседей, тут же из-за стойки принесли небольшой складной столик, накрыли полосатой скатертью и зачем-то поставили солонку.

Бармен показал на столик рукой и сказал на иностранном языке:

— Просимо.

— Дзенькуе, — поблагодарил также на иностранном Минька и мы уселись отхлёбывать коньяк из граненых стаканов.

Народ некоторое время недоуменно смотрел на нашу компанию, но мы тихо дымили якобы «Палмелом», невозмутимо отхлебывая коньяк из стаканов, и интерес к нам быстро угас.

Всё бы ничего, но объясняться можно было только знаками — мощная колонка, что висела прямо над нашей головой, лупцевала сумасшедшими децибелами по барабанным перепонкам. И похожи мы были на тех самых рыб, которые не выдержали грохота концерта роллингов где-то во Франции и повыпрыгивали из пруда к едреней фене.

Коньяк понемногу переливался из стаканов в желудки, желаемый релаксейшен не наступал, было всё-таки скучновато и неуютно, как бывает в чужом и необжитом месте. Но тут глазастый Минька сделал кому-то ручкой и показал нам в слоистый от табачного дыма полумрак.

За одним из столиков, в компании с бодрым дядечкой, абсолютно седым и абсолютно без обязательного к этому возрасту живота, сидели наши сопляжницы.

Давайте восклицать, друг другу улыбаться.

Минька передислоцировался к соседям на переговоры, после чего они, захватив с собой стулья, переместились к нашему застолью. Столик пододвинули и все замечательно ускамеились.

В связи со встречей и знакомством из сумки сопляжниц была извлечена бутылка «Киндзмараули».

Подобными чернилами с отваливаюшимися этикетками, без продыха заставлены аж три полки магазина, расположенного в центре поселка. Этим явно дрянным и несомненно подпольным самодавом поселковый винно-водочный репертуар начинался и тут же завершался, не успевая достичь иных высот. В нашем же лабазе под горой помимо «Киндзмараули» водилась еще «Мадера» и даже шампанское, что как-то освежало и разнообразило быт.

От «Киндзмараули» стаканы приобрели густо-карамельный налет на стенках и какую-то липкость на нёбе.

— Не-е-т, тут толку нихт ферштейн, — наклонив голову к Миньке, крикнул Седой.

— Да и что можно хотеть от напитка в десять градусов по Менделееву? — солидарно прокричал Минька.

Однако, нам, на коньяк, пойло легло мутной взвесью, задурманив головы. Уже, казалось, и музыка не так уж сильно грохотала, и воздух посвежел, и дамы стали весьма приятней на вид.

— Потанцуем! — предложил Седой и подхватил за мягкие бока мамашу, Лёлик поддержал компанию, вывел из-за стола дочку и стал лихо ее раскачивать, мы же с Минькой лениво вытянули ноги, закурив по очередной сигарете.

Следующей рявкнула тухмановская «У той горы, где синяя прохлада»[21]. Тут уж и мы, выбравшись из-за столика, решили подёргаться, хотя бы от нечего делать.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Любовь гика
Любовь гика

Эксцентричная, остросюжетная, странная и завораживающая история семьи «цирковых уродов». Строго 18+!Итак, знакомьтесь: семья Биневски.Родители – Ал и Лили, решившие поставить на своем потомстве фармакологический эксперимент.Их дети:Артуро – гениальный манипулятор с тюленьими ластами вместо конечностей, которого обожают и чуть ли не обожествляют его многочисленные фанаты.Электра и Ифигения – потрясающе красивые сиамские близнецы, прекрасно играющие на фортепиано.Олимпия – карлица-альбиноска, влюбленная в старшего брата (Артуро).И наконец, единственный в семье ребенок, чья странность не проявилась внешне: красивый золотоволосый Фортунато. Мальчик, за ангельской внешностью которого скрывается могущественный паранормальный дар.И этот дар может либо принести Биневски богатство и славу, либо их уничтожить…

Кэтрин Данн

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Стилист
Стилист

Владимир Соловьев, человек, в которого когда-то была влюблена Настя Каменская, ныне преуспевающий переводчик и глубоко несчастный инвалид. Оперативная ситуация потребовала, чтобы Настя вновь встретилась с ним и начала сложную психологическую игру. Слишком многое связано с коттеджным поселком, где живет Соловьев: похоже, здесь обитает маньяк, убивший девятерых юношей. А тут еще в коттедже Соловьева происходит двойное убийство. Опять маньяк? Или что-то другое? Настя чувствует – разгадка где-то рядом. Но что поможет найти ее? Может быть, стихи старинного японского поэта?..

Александра Борисовна Маринина , Александра Маринина , Василиса Завалинка , Василиса Завалинка , Геннадий Борисович Марченко , Марченко Геннадий Борисович

Детективы / Проза / Незавершенное / Самиздат, сетевая литература / Попаданцы / Полицейские детективы / Современная проза