Блики

Наконец, срезав путь по призрачной детской площадке и обогнув серый кристалл здания с отраженным в стеклах лунным небом, он оказывается на знакомой улице – широкая автомобильная дорога пуста, высаженные по краям тополи почти беззвучно трепещут на теплом летнем ветру, все залито электрическим светом фонарей, неестественно-оранжевым, мертвенным. Он идет по тротуару, разглядывая подвижные узоры теней под ногами – его собственный темный силуэт то и дело сливается на неровном асфальте с проекциями листвы и ветвей. Он слышит смех с другой стороны улицы – там стоит несколько парней, он не видит, сколько именно, так как большая часть их компании скрыта мраком, на виду, спиной к Джохару, стоят лишь двое – их головы обриты, один из них лопоух настолько, что это бросается в глаза даже с такого расстояния. Он идет дальше, слегка ускоряя шаг – ввязываться в драку ему сейчас совсем не хочется. Он проходит еще метров двести, прежде чем свет фонарей гаснет – их отключают в три часа ночи, чтобы сэкономить энергию. При слабом лунном свете все кажется еще менее реальным – тени отвоевывают территорию, сгущаются, разливаются густым потоком из-под кустов. Он уже близко, осталось пройти совсем немного, потом свернуть во двор – он нащупывает в кармане ключи от подъезда и от квартиры, представляет заспанное лицо Марины, проснувшейся из-за стука железной двери.

Тихие шаги сзади, совсем рядом, он не успевает повернуться, подпустив к себе чужака слишком близко. Тяжелый стальной прут с размаху опускается ему на голову, он дергается в сторону, стараясь избежать прямого удара – ребристый кусок арматуры обдирает ухо и кожу с головы, но не раскалывает череп. Джохар успевает ударить кулаком в челюсть напавшего на него парня, заставив его отступить назад на шаг и прижать ладонь к губам, но через миг видит, что тот не один – из темноты за его спиной появляются еще трое, все со стальными прутьями в руках. Кровь струится по шее Джохара, пропитывает футболку. «Бежать», мелькает в его сознании одно из последних слов, потом лопоухий делает выпад и ударом сбивает его с ног. Он закрывает голову руками, стараясь ее защитить и чувствуя, как на ставшее чужим тело ритмично опускаются прутья, ломая кости, разрывая сухожилия и мышцы.

– Погодь, Шайтан хотел позырить, как он сдохнет, он должен сказать ему напутственное слово! – Чей-то дебильный голос останавливает удары, затем они волокут его изломанное тело по асфальту, и Джохару кажется, что проходит целая вечность – он смотрит на верхушки тополей, на бесконечное пространство над ними, на далекие звезды, чьё розовое мерцание совпадает с пульсацией его боли. Наконец, его сломанные руки отпускают и они падают, словно плети, он ударяется затылком о бордюр. Звезды горят все ярче, соединяясь друг с другом нитями света и словно образуя паутину, которая вот-вот должна накрыть землю своим коконом целиком. Потом свет закрывает нависшее над Джохаром лицо – впалые морщинистые щеки, поросшие седой щетиной, зловонное дыхание.

– Узнал меня, сука? – голос с хрипотцой, уродливый оскал. – Чё ты там мне говорил? Зубы мне выбьешь и заставишь ими подавиться? Так давай, че лежишь-то?

Лопоухий начинает ржать, к нему присоединяются и другие.

– Эй, пацан, дай-ка мне свою палку. Я этой черножопой мрази преподам урок, как нужно со старшими говорить.

Лысый мужичок берет стальной ржавый прут, подходит сбоку к голове Джохара и опускает его несколько раз на его сжатые челюсти: первый удар разрывает губы и забивает осколками зубов, смешанными с липкой кровью, его горло; второй выламывает нижнюю челюсть так, что она отделяется от головы и повисает на лоскутьях где-то рядом с кадыком; третий, четвертый и пятый удары превращают всю нижнюю половину лица в сплошное месиво. Мужичок распрямляется, втягивает в себя сопли из носа и отхаркивает их на уже мертвого Джохара, вызывая этим восторг у своих ребят, тупых, но зато послушных, физически сильных, готовых на все, чтобы отстоять авторитет своего вожака.

9

Вспышки радужного света, благоговение, блаженство. Чистая энергия его души несется в разноцветном потоке частиц, она с легкостью переносится из одного мира в другой, для нее нет границ, все для нее проницаемо, его тело словно взорвалось в оргазме. Чтобы обрести форму, он должен проникнуть в плоть пространства и времени, должен оплодотворить мир своим присутствием, словно сперматозоид яйцеклетку.

Какие-то воспоминания мелькают напоследок в его растворенном настежь сознании, рисунок его жизни становится завершенным, он впервые смотрит на него со стороны, испытывая при этом восторг. Пульсация капилляров, наполненных кровью, слипшаяся плоть. Он хочет возвращаться туда еще и еще, хочет сыграть все роли, какие только можно вообразить, но мост из света начинает распадаться перед ним, и он понимает, что путь назад закрыт – его личность перестает существовать, теперь он просто яркий свет, которым озарено все вокруг.

10