Блистательные дикари

- Не то, дорогой, не то ты говоришь! Как ты не понимаешь, что мы другие! Да, для смертных, возможно, это и в самом деле убийство, но не для нас... Мы имеем полное право называть это так, как захотим.

- Но ведь как ни называй преступление, оно не станет от этого более привлекательным, не так ли?

- Более, менее - что это такое? К чему эти странные сравнения? Пойми, мы и они - разного поля ягоды. Поэтому ты не должен позволять, чтобы тебя судили по обычной мерке...

- Я его убил!

- Нет! - прекратила она его излияния. - Ты не убивал.

Роберт обвел глазами интерьер комнаты, который скорее напоминал обстановку на бойне, и поморщился.

- Что же я тогда, по-твоему, сделал?

- Ты сделал то, ради чего возродился в новом качестве. То есть вполне естественную вещь. И даже справедливую, если хочешь.

- Ты называешь это справедливостью?

- Мы - животные, которые живут охотой и кровавой добычей, в этом наша суть. Мы поедаем плоть и кровь смертных, а заодно и память тех, кого мы убили. Вот чем мы занимаемся веки вечные. Наши жертвы отличны от нас. Они слабы телом и духом, и ты сам знаешь, что это правда. И то, что ты сейчас совершил, является безусловным подтверждением моих слов.

Поэтому отбрось сомнения, дорогой, и постарайся принять случившееся как данность. Ведь это твои пальцы пробили грудь этого смертного, словно рисовую бумагу. Ведь ты - и никто другой - унаследовал все, что когда-то было в этом человеке, ,переварил его сущность и сделал ее частицей себя самого. Так что если у тебя все-таки остались сомнения в собственной избранности, поделись ими со мной, если, разумеется, найдешь, что сказать.

Роберт опустил глаза и снова, в который раз, оглядел труп. Уж теперь-то он знал, что отличен от смертных, но убийство есть убийство, какие бы доводы ни приводил убийца в свое оправдание. Он был уже достаточно наказан собственной совестью за содеянное, но ему этого было мало. Ему хотелось почувствовать еще большее отвращение к кровавому деянию, как будто это могло каким-то образом восстановить его былую человеческую сущность.

Но странное дело, вместо отвращения им овладело любопытство. Сейчас его куда больше волновали воспоминания жертвы, нежели тот факт, что вырванное им человеческое сердце все еще лежало на полу. Потом он перевел взгляд на Рейчел и ощутил, с какой недоступной смертному силой заколотилось его собственное сердце. Женщина была великолепна, как никогда.

- Мне привиделось, будто я пятнадцать лет назад занимался с Кэсси любовью. Я был на его месте. Я стал им.

Рейчел кивнула:

- Я знаю.

Она взлохматила волосы у него на лбу и спросила:

- Ну и как, понравилось?

- Думаю, что да.

- Не забывай, что это его оценка, а не твоя.

- А ты знаешь, что более всего меня поразило, когда я завладел его сущностью?

- Что?

- Я наконец понял, отчего Вернон питал ко мне неприязнь. Он думал, что мы с Кэсси спим.

- Это правда?

- Разумеется, нет. Это он напридумывал. Но была одна деталь, которая показалась мне по-настоящему интересной.

- Какая же?

- Взгляд на себя со стороны. Я был на месте Вернона, спустился как-то вниз и увидел себя самого, Роберта Старка, и даже говорил с ним. Не кажется ли тебе, что это чистой воды сумасшествие?

- Да, это так, но я знаю, что ты имеешь в виду. - Она поцеловала его в щеку, заодно коснувшись губами и бурых пятен засохшей крови Вернона.

- Что мы станем делать с телом?

Она взглянула на труп мистера Лоренцо.

- А ничего.

- Но ведь нельзя же оставлять его лежать?

- Хорошо, что предлагаешь ты?

- Ну... - начал было Роберт: но потом погрузился в молчание, и Рейчел так и не узнала, что "ну".

- Завтра в это же время, дорогой, мы будем уже в другой стране. Кэсси сегодня вечером не вернется, в этом я не сомневаюсь. Кто в таком случае наткнется на труп? Никто. Зачем же рисковать зря, пытаясь избавиться от мертвого тела?

Вернувшись в квартиру Рейчел, Роберт принял душ. Когда он появился с полотенцем на бедрах, Рейчел спросила его:

- Скажи, ты испугался?

Он кивнул:

- Ужасно. Когда я посмотрел тебе в глаза там, в гостиной, то сразу понял, что должно произойти. И в этот момент я испытал неведомый мне ранее страх.

Рейчел поцеловала его в ключицу.

- Я решила тебе ничего не объяснять. Что бы я тогда ни сказала, вряд ли мои слова помогли бы тебе понять, как это бывает на самом деле.

- Ты права. А то было бы еще хуже.

- Все-таки, согласись, это совершенно новое чувство?

- Невероятное. Ничего более пронзительного никогда не ощущал. Это нечто запредельное, из другого измерения. Самое настоящее волшебство.

Рейчел приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы.

- Значит, "волшебство" говоришь? Мне нравится. Так и есть. Волшебство. Полет к другим мирам.

Кэтрин поцеловала Криса и сказала:

- Ты очень умный.

Крис смотрел через окно на поливаемую дождем улицу. Груды пожухлых коричневых листьев, которые облетели с деревьев в период засухи, теперь превратились в жалкие бесформенные комочки грязи. Крис сделал глоток из-своего стакана с виски.

- Честно говоря, я боюсь.

- И я тоже, - сказала она.