Блистательный Двор

– Вам сегодня будут делать всевозможные предложения. Говорить разные красивые слова. Вы несравненны и хороши собой, но спросите себя: будут ли нуждаться ваши кавалеры в вашей мудрости и проницательности? Кто захочет сделать вас напарницей?

Седрик перестал улыбаться.

– Мистер Дойл, ваше время истекло.

Уоррен не сдавался:

– И кто из них сможет гарантировать вам такой же образ жизни, какой я смогу вам дать? Вы станете королевой колонии!

– Хватит! – рявкнул Седрик, потеряв остатки вежливости. – Правила Блистательного Двора распространяются и на вас, мистер Дойл. Ваш статус и ваша карьера вам сейчас точно не помогут. Мы установили определенные рамки, и если вы не желаете в них оставаться, я буду вынужден позвать охранников.

Седрик потащил меня прочь, заставив Уоррена споткнуться. Бедняга был изумлен и ошарашен.

– Ты хоть себя слышал? – возмутилась я, когда Седрик отвел меня подальше. – Я, между прочим, слышала. И еще несколько человек, находившихся рядом. Надо молиться, чтобы твоему отцу не доложили о твоей выходке! Ты нагрубил самому выгодному претенденту и можешь сорвать сделку!

– Ну и что! – буркнул Седрик, однако тотчас помрачнел. Вероятно, Уоррен Дойл уже не казался ему забавным. – Дойл дважды нарушил правила.

– Последний страстный довод не был нарушением, – парировала я. – А ты мог бы вести себя потактичнее и не прибегать к угрозам.

Моим вторым бальным кавалером стал майор армии Денхэма, который тоже делал стремительную карьеру. Ему как раз поручили командовать отрядом солдат в южных колониях Осфрида, где требовалось разобраться с набегами икорийцев. Майор осыпал комплиментами мою внешность, прибегая к разнообразным поэтическим сравнениям – например, что цвет моих глаз напоминает ему весенние колокольчики. Его сменил член магистрата рангом повыше, чем мистер Коллинз. За ним последовал епископ Уроса, которого мирские дела интересовали гораздо сильнее, чем духовные вопросы.

В конце концов я перестала запоминать имена своих поклонников.

Во время передышки я присела на кушетку возле Миры и принялась обмахиваться веером со стразами.

– Как утомительно! – пожаловалась я.

– И не говори, – откликнулась подруга, украдкой растирая ноющие стопы.

– Насколько я понимаю, нашлось немало мужчин, жаждущих взять в жены сирминиканку? – спросила я.

Я видела, что Мира танцевала не меньше меня!

– Посмотрим, – уклончиво ответила Мира и усмехнулась. – Сейчас трудно о чем-то судить. Потенциальные женихи разливаются соловьями насчет моей красоты и забрасывают меня ворохом комплиментов.

Я удивленно посмотрела на нее.

– Уоррен сказал почти то же самое.

– Правда?

Я кивнула.

– Что мужчины будут мне льстить – и только он единственный делает мне предложение, основываясь на моих личных качествах и своей потребности в спутнице жизни, которой он сможет доверять.

Мира прищурилась.

– От моих кавалеров я сегодня ничего даже отдаленно похожего не услышала. Я по-прежнему считаю, что Уоррен вел себя весьма самоуверенно в «Глициниевой лощине», но…

– Но что?

– Может, тебе не стоит его отметать.

– Мирабель Виана, я не ожидала, что ты будешь столь благоразумной девицей!

Она фыркнула:

– Я изменилась после того, как один тип заявил, что мои волосы подобны ночному августовскому небу.

– Это был майор?

– Да, – подтвердила она.

Мы обе расхохотались и замолчали, наслаждаясь недолгим отдыхом. Теперь мы молча наблюдали за гостями и жемчужинами, смотрели, как девушки танцуют и кокетничают со своими поклонниками. Большинство преодолели первоначальную робость и наслаждались балом. Клара получала огромное удовольствие. Она вальсировала с майором – и я лениво задумалась над тем, какие словеса он придумает для нее. Вероятно, он пытался увеличить свои шансы, поговорив с каждой из жемчужин.

Мира внезапно вскочила – и на ее лице отразилось изумление.

– Что случилось? – спросила я.

– Я… нет, ничего. Но мне надо кое-что проверить. Сейчас вернусь.

Мира слетела с помоста, даже не оглянувшись на меня. Я недоуменно покачала головой. Я не понимала, что стряслось, и не могла проследить за подругой, которая тут же затерялась в толпе.

А ко мне уже шел очередной кавалер: я вновь начала танцевать и вскоре забыла о Мире.

Бал завершился через пять часов. Я чувствовала себя измотанной, мое возбуждение улеглось, и теперь мне хотелось лишь одного – добраться до спальни в «Глициниевой лощине» и рухнуть на кровать.

Мои мышцы ныли, а щеки горели. Очутившись в вестибюле, я прислонилась к стене, с облегчением смежив веки.

Кто-то подхватил меня под руку.

– Ваше сиятельство, еще рано почивать.

Я открыла глаза.

– Я просила так меня не называть.

– Не думаю, что кто-то примет мое обращение буквально. Идти сможешь?

– Конечно.

Я выпрямилась, а Седрик взял меня под руку. Я оперлась на него и с облегчением вздохнула. Другие девушки тоже поддерживали друг дружку: измучились абсолютно все, и в результате до карет мы добирались долго.

– Самое сложное позади, – утешил он меня. – Тебя ждут визиты в частные особняки и вечеринки. Сегодняшнее мероприятие рассчитано просто на то, чтобы привлечь побольше зрителей.

– Надеюсь, все получилось.