Блистательный Гильгамеш

— Зачем же, великий бог, ты помог мне жениться на своей сестре, если теперь ты не можешь помочь мне остаться рядом с нею. Это несправедливо — умирать таким молодым! Я хочу наслаждаться жизнью!

Но Шамаш уже не видел его.

Тогда пастух решил обхитрить мерзких чудовищ. Он бросился к сестре своей, и та спрятала его под соломой в сарае.

Но чудища, словно гончие псы, пошли по следу. Нет, сестра Думузи в эти мгновения им была не нужна. Иштар указала им на пастуха, и они искали только его.

Скоро пастух был отыскан, схвачен. Сестра пыталась его заслонить, но чудища не слушая ее рыданий, поволокли любимого брата в страну мертвецов.

Так исчез наивный парень, божественный пастух Думузи. Так расплатился он за любовь юной красавицы, великой богини. Говорят, что сестра не оставила брата в несчастье. Говорят, раз в году она приходит в подземный мир на смену пастуху. Пастух же выходит в солнечную жизнь, и травы тогда растут веселей, множатся стада, а люди отмечают счастливые праздники. Быть может, так это и происходит. Однако, с тех пор никто не встречал пастуха Думузи. И редкий смертный мечтал о любви Иштар.

* * *

Редкий смертный мечтал о любви Иштар.

И когда она, восхитившись красотой Гильгамеша, счастливого после победы, сказала ему: «Ты станешь мужем моим, а я — твоею женою», он не обрадовался.

— Богиня, зачем тебе надо, чтобы я взял тебя в жены? — ответил он печально. Она была столь прекрасна, когда стояла перед ним в полупрозрачных одеяниях и смотрела на него влюбленными сияющими глазами, что, отказываясь от божественной любви, Гильгамеш ощутил на сердце скорбную жуть. — Богиня, не лучше ли, если я прикажу сшить для тебя самые нарядные платья, испечь для тебя лучшие хлеба, украсить храмы — жилища твои золотом и драгоценными камнями. Я прикажу засыпать доверху зерном твои амбары, поставлю новые статуи, изображающие тебя. Все это я сделаю только для тебя одной. Но быть супругом твоим я не могу. Или ты забыла, что кроме мужа юности твоей, пастуха Думузи, у тебя были и другие возлюбленные. Я напомню, что с ними стало. Один бродит вечно среди диких лесов и нет ему оттуда выхода. Другого, разлюбив, ты превратила в дикого волка и собаки гоняют его по степям, третьего, ты помнишь, садовника Ишуллану, ты его ударила и сделала пауком. Ты поселила его посреди паутины, так закончилась твоя любовь к нему. В кого же ты хочешь превратить меня, когда наиграешься новой своей забавой? Я хочу остаться самим собой, Гильгамешем, и потому прошу тебя, богиня, забудь о своем желании стать моей женою!

— Человек! Ты пренебрег любовью богини! Моей любовью! Я хотела сделать тебя счастливым. Я хотела, чтобы тебе подчинились все цари мира. Ты жил бы со мною как бог, разделив мою власть. Но ты пренебрег мною. Ты унизил меня, напомнив мои проступки. Своим отказом, человек, ты оскорбил меня, богиню! И ты пожалеешь об этом! — так воскликнула гордая Иштар.

Боги, они способны быть разными. И та, что мгновенье назад стоит перед тобой словно площадная девка, может величественно выпрямиться и каждый узнает в ней царицу, богиню. Несчастлив человек, если боги о нем забыли. Но еще печальней судьба того, кто привел богов в ярость. Месть бога несравнима с местью врага.

* * *

Месть бога несравнима с местью врага, если враг человек.

Разъяренная Иштар мгновенно исчезла. И Гильгамеш подумал даже, не привиделась ли она ему.

Иштар стояла уже перед отцом своим, великим Ану. Рыдая, она стала жаловаться ему на то унижение, которое учинил ей человек по имени Гильгамеш.

— Этого Гильгамеша я знаю. Он правит народом Урука. И нет изъяна в его служении богам. С тех пор, как он подружился с Энкиду, никто на него мне не жаловался. Не ты ли сама оскорбила царя Гильгамеша? А он в ответ и перечислил твои прегрешения.

— Отец, умоляю, создай мне такого быка, чтобы мог он справиться с Гильгамешем. Ты создашь быка, а бык убьет человека. Не дело, чтобы смертные смеялись над нами, богами! Пусть он и царь, но должен понести наказание.

— Так ли сильна обида, которую тебе нанес этот человек? — великий Ану не торопился исполнить просьбу капризной дочери.

— Обида, нанесенная человеком богам не может быть малой. И человек, унизивший бога, должен исчезнуть с земли. Или мы для того создавали людей, чтобы они надругались над нами?

— Хорошо, я подумаю, — Ану все еще медлил.

— Отец, я готова вместо расплаты ударить в дверь мертвых. Сама я туда больше не войду, но выпущу демонов, чтобы они пожрали всех жителей города, которыми смеет управлять этот Гильгамеш.

— Я попробую создать для тебя быка. Но и ты подумай, стоит ли мстить человеку, если он лишь споткнулся, если он совершил зло, сам того не желая?

— Сделай быка мне, отец! Это будет самая легкая моя месть! — сказала Иштар. — Народ Урука не пострадает от смерти царя.

* * *

«Народ Урука не пострадает от смерти царя», — так обещала богиня.

И великий Ану неохотно, но согласился исполнить просьбу дочери.

А пока он лепил из глины быка размерами с гору, Гильгамеш и Энкиду, не зная печали, рубили кедры и сносили стволы их к Евфрату.