Блистательный Гильгамеш

В городе он должен был постоянно помнить о том, что он царь, что цари и вести себя среди людей должны по царски. А еще не мог он смотреть на веселье людей, хотя понимал их право на радость.

Одна мысль преследовала царя все дни после смерти героя, и она же погнала его в пустыню.

— Не так ли и я умру, как Энкиду? — вопрошал царь небо и землю. — Стоило ли создавать людей, о боги, не дав им бессмертия?

Прежде царь знал про себя, что он здоров, красив и могуч. И что смерть когда-нибудь будет и у него. Но нескоро. Он считал ее справедливой как жизнь. А еще ему часто казалось, что он будет жить всегда. Теперь же, когда на глазах его умер друг, он увидел: смерть несправедлива и неминуема. И он, жрец, не сумевший выпросить у богов одну-единственную жизнь для Энкиду, задумал сделать людей бессмертными.

Одежда его в пустыне быстро изорвалась о колючий кустарник. Другой при нем не было. А были только боевой топор да меч.

Смертельная тоска прогнала его сквозь пустыню, и теперь он брел по горам.

Он ночевал где придется, под открытым небом. И однажды проснулся от львиного рыка. Большая семья львов окружила его и смотрела на него как на свою добычу.

И тогда впервые к нему вернулась сила жизни. Он поднял боевой топор, выхватил из-за пояса меч и бросился на самого рослого льва.

Он рубанул мечом львиную шею, густо заросшую гривой, и мгновенно развернулся, потому что сзади на него прыгнули разом оба льва помоложе. Одного он ударил топором. На третьего оружия не хватило, потому что меч его согнулся. Третьего он ударил кулаком в ухо, и лев сел, замотал головой. Но был еще четвертый, была львица.

Львица, самая хитрая из стаи бросилась на него в тот миг, когда он дотянулся топором до четвертого. Если бы он не успел отклониться во время ее прыжка, она бы его подмяла. Но, промахнувшись, и увидев, что четверо львов лежат распластавшись на каменистой земле, она стала уходить от него, косясь, и поэтому двигалась боком, в сторону.

Гильгамеш не стал гнаться за нею. Ему хватило и этой победы. Он сел на камень и немного передохнул, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце. А потом обратился с благодарственной молитвой к великим богам за то, что как и прежде, они ему помогли.

Он снял шкуру с самого могучего из львов, выпрямив меч, соскоблил с нее остатки мышц и жил, размял, просушил на солнце и набросил ее на себя.

На это ушел весь день. Утром же снова двинулся в путь. Но знал, что ищет, но дорога была ему неизвестна.

* * *

Дорога была ему неизвестна. Старый жрец, обучавший его в детстве когда-то, что в мире есть горы, их называют Машу. Вершины тех гор достигают до небес. Основой своей они упираются в царство мертвых. Эти горы стерегут собой восход и закат. В горах есть только один проход, остальные места неприступны. Но проход стерегут особые существа — полулюди, полускорпионы.

Так говорил когда-то жрец, ведавший обучением царя. Была ли то правда, Гильгамеш не знал. Но знал, что где-то за горами, за морем живет его предок Утнапишти. И предок этот единственный на земле, кому боги сохранили вечную жизнь. С ним о тайне богов и хотел поговорить Гильгамеш. Но сначала надо было его отыскать. А еще раньше — найти горы, подпирающие небеса и единственный в них проход.

Он нашел проход после долгих скитаний. В небеса уходили вершины, покрытые снегом. Где-то на половине их высоты плавали тучи. Под тучами в угрюмых ущельях бродил человек. И имя ему было Гильгамеш.

Давно уже он не слышал другого голоса — только свой, звериный, да голос грозы, голоса ветров, бурлящих потоков в ущельях и звук камнепадов с высоких круч.

Не раз горные барсы, жители этих мест, как незадолго и львы, желали сделать царя своей добычей. Меч Гильгамеша обломился в частых схватках со зверьем, но с боевым топором он не расставался ни на миг.

Он мог бы миновать проход, не заметив, если бы не охраняли его чудовищные люди-скорпионы.

Гильгамеш увидел их издали, сразу понял, кто они, столь ужасен был их вид.

* * *

Ужасен был их вид, и даже сам Гильгамеш, храбрейший из воинов испугался.

Он мог повернуть бы назад, отыскать дорогу в свой город, и никто никогда не узнал бы о том, что их царь однажды свернул с половины пути.

Гильгамеш победил свои страхи и приблизился к омерзительным сторожам.

Вид сторожей был обманчив. Они хранили великие знания, не зря сам Шамаш уходил с последним лучом через горный проход, а потом по нему возвращался назад.

У ворот их было двое: муж и жена.

И Гильгамеш слышал, как крикнул человек-скорпион:

— Взгляни, кто подходит к нам! Уверен, это какой-то бог в странной одежде!

— Он на две трети бог, а на одну — человек, — ответила жена.

Гильгамеш приблизился к ним и старался не показать отвращения.

Любой человек с детства знает, как выглядят скорпионы, и нет нужды описывать их в подробностях. Их убивают камнем, палкой, едва лишь приметят. В ответ они жалят своим шипом и горе тому, кто босою ногой наступит на скорпиона. Их особенно много в те дни, когда разливаются реки. Тогда они заполняют дома, прячутся в щелях, поджидая добычу.